– Эка с тебя течет, Андрей, – тепло улыбнулся Никон, подобрав под себя ноги. – Так и потоп нам устроишь.
Савва схватил вставшего иконника за уши, наклонил к себе и расцеловал.
– А мы уж душу твою Богу вверили. Думали – все, сгинул Андрюшка. Не видать нам боле его светлых иконок.
– Господь уб-берег, – дрожа от холода, произнес Андрей, – а за какие подвиги, н-не знаю, отче. Твоими молитвами, верно.
– Да тебя трясет всего!
Игумен покричал келейника, велел тотчас заваривать травяное зелье. Сам стянул со спины Андрея торбу, шлепнул его клобук и мантию мокрым комом на лавку. Усадил иконника.
– О подвигах своих после поведаешь.
– Сказывают, будто на татарском торгу в Казани из-за тебя, Андрей, битва случилась. – Никон уже не улыбался. – Звенигородские купцы с московскими вздорную распрю завели, лбы друг дружке порасшибали.
– Г-грешен, отче, – опустив голову, выдавил инок. Взял клобук и стал мять его, выжимая на пол воду.
– А князья оба как прознают, что ты в целости вернулся… – пристально глядя на него, проговорил троицкий игумен. – Они ведь, Савва, поделить его не смогут.
– Как поделить? – изумился андроньевский. – Разве он имение какое или серебро, чтоб его делить?
– А как Сергиеву обитель делят меж собой! – тут же вскипел Никон. – Уговориться не могут, кто сколь серебра дает, чьи каменщики храм ставить будут да какого вида тому храму быть. Гонцами пересылаются, ко мне то Василий пришлет, то Юрий, один одно говорит, другой ему впоперек. Ко мне взывают, чтоб рассудил их, да каждый ждет, чтоб я ему порадел, а другому от ворот поворот бы показал. Такая у обоих любовь к Сергию! А кому как не Андрею храм подписывать, когда построят? Кому иконостас делать? Подерутся ведь, споря, чей больше вклад будет. Хоть в чем не сойдутся. Да хоть и в том, чьи краски там на стену лягут!
– Ну это уж ты пересолил, отче, – не поверил Савва. – Из-за такой ерунды…
– Пересолил, недосолил… а лучше б им обоим не знать до поры про Андрея. Скрыться б ему!.. Ума не приложу, на чем мирить их. Как меж ними любовь водворять! Может, ты, Андрей, знаешь?
Обняв себя обеими руками и пытаясь утишить дрожь, иконник проговорил:
– Да ведь на это д-другой Сергий надобен… А я и п-пришел… благословенья просить… К Сергию мне идти.
Никон погрузился в раздумье. В клеть неслышно проник келейник, поставил на стол кружку с травяным настоем. Игумен Савва велел Андрею пить. Тот обхватил ладонями горячую кружку, прижал к груди. Стучал зубами о край, глотая пахучий отвар.
