Скоро восемь, а он еще не установил ни одной камеры, даже не нашел лабораторию. Плохо… Труба тянулась строго вдоль коридора, ответвлений внутрь кабинетов за закрытыми дверями не было — очевидно, там поддерживалась стерильная атмосфера с отдельной системой вентиляции.
Вывод? Пора размять крылышки! Приняв решение, Кагат вырезал ближайшую сеточку и выглянул из трубы. Унылый белый коридор без мебели, без окон, прямоугольные люминесцентные лампы под потолком — обстановка больше напоминала эскалатор в метро, чем сверхсекретный правительственный объект. Высокие деревянные двери в стенах, вместо табличек — зловеще-красные цифровые табло. Двери закрыты наглухо. Разведчик гневно царапнул алюминий когтями.
Покрепче ухватив саквояж, он нырнул в пролом и помчался по коридору, держась у самого потолка, чтобы не попасть в поле зрения камер. Неужели все кабинеты опечатывают на ночь?! Так не бывает, должны быть комнаты охраны, столовые, серверные наконец! Хоть что-то… Кхшшш!!!
Метнувшись вверх, Кагат в последнюю секунду успел протиснуться в щель между акриловым плафоном и потолком. Вовремя — одна из безликих дверей неожиданно распахнулась.
Крылатый затаил дыхание. Лампа слепила его чувствительные глазки, различать внизу удавалось лишь силуэты. Двое людей — один высокий, широкоплечий, другой коренастый и низенький, скрюченный, похожий на карлика.
— Мне действительно пора возвращаться, профессор, — низким, хрипловатым баритоном произнес высокий. — С вами чертовски интересно, но завтра я должен быть в Вашингтоне. Эти проклятые слушания… Им нет конца.
— Вы же не забудете о моих требованиях? — с тревогой проскрипел коротышка. Его голос напоминал сражающуюся в мешке стаю голодных котов. — Я не отступлюсь! Я ждал много лет!
— Много лет ждали, значит, вытерпите еще пару недель, — довольно прохладно отозвался высокий. — Что вас так привлекает в известности? Вам ли не знать, что истинное могущество даруется лишь тем, о ком общественность даже не подозревает?
Коротышка ответил не сразу.
— Я знаю, знаю, — пробурчал он наконец с явным недовольством. — Но вам не понять. Над вами никогда не глумилось научное сообщество. Вас не игнорировали узколобые павианы, недостойные даже облизывать вам ноги! Я всегда был умнее их всех, умнее каждого, кто надо мной смеялся!
Высокий хмыкнул.
— Разве вам не достаточно сознания, что теперь все эти насмешники проглотят свои злые языки и удавятся от зависти?
— Зависти? — переспросил коренастый. — А как они вообще узнают, что за вашей организацией стою я? Как узнают, что мои теории блестяще подтвердились? Вы едва ли созовете пресс-конференцию, не так ли, господин шпион?
