— А ты ожидала вывеску «Контрразведка»?
Селевиния прикусила язык. Следом за ящером, ведя Сая за лапку, она вошла в пустое прохладное фойе, освещенное целой россыпью новомодных светодиодов.
— Подожди пару минут, я все разузнаю… — Иосиф скрылся за одной из дверей. Немного растерянная, Гюрза улеглась на коврик для посетителей, к ее боку тут же приткнулся мышонок. Селевиния механически потрепала его по голове.
— Странно, да, малыш? — спросила вполголоса. — Сначала чокнутая птица… Теперь ящерица…
Сай преданно смотрел в глаза матери. Гюрза, улыбнувшись, дернула его за ушко.
— Ничего, малыш, прорвемся. Настанет день, вот увидишь, и нам не придется прятаться под землей. Жить в ядовитых степях, терять детей в огне… — Гюрза запнулась и гневно свернула уши трубочками. Помолчала. — Ты не голоден?
Сай закивал. Селевиния, вздохнув, вытащила из поясной сумки горсть молотых жуков и протянула мышонку:
— Ешь аккуратно, это последние.
Радостный малыш вгрызся в лакомство. Гюрза устало закрыла глаза, но долго отдыхать ей не дали — вернулся Иосиф. С ним пришла худенькая, щуплая домовая белая мышь в столь же белом халате.
— Я в мастерскую, — сказал ящер, кивнув на мышку. — За вами присмотрит Айжамал Акылжан-Карлагаш из отдела кадров.
Селевиния вежливо кивнула.
— Здравствуйте. Я Гюрза. Как змея, только не кусаюсь.
Мышка слабо улыбнулась. Иосиф дольно потер лапки:
— Здорово, вот и подружились! А насчет благодарности… — он подмигнул, — …загляни в мастерскую, как тут закончишь.
— Погоди! — Гюрза подбежала к ящеру. — Блокнот есть?
Чешуйчатый кивнул:
— А что?
— Дай! — Селевиния быстро набросала схемку и добавила координаты GPS.
— Вот здесь я замаскировала тягач. Десяти литров солярки хватит.
Иосиф с усмешкой спрятал блокнот в кармашек на поясе.
— Ладно, разберемся. Ну, бывай, о бриллиант, ожидающий огранку! Потом расскажешь, что вызнала у американца… — Ящер сладко потянулся и вышел на улицу.
Гюрза и Сай остались наедине с белой мышью.
Первые сутки в пути пронеслись быстро. Фургон, перекрашенный в хаки по настоянию Темира, трясся по старой дороге, следопыт на своем толае скакал впереди. Эрих и Таурон сидели в машине, что же касается Тумана, тот был слишком неугомонным и путешествовал на крыше.
К вечеру третьего дня, граница полигона осталась позади. Она никак не была обозначена — ни охраны, ни колючей проволоки; местные жители и так знали, где начинается «тастамды жер» — плохая земля.
Степь здесь, до сих пор, жила своей первобытной, изначальной жизнью. Эрих и Туман могли наивно восхищаться природой, но Темир, как, очевидно, и Таурон, родились в местных степях, а потому с напряжением глазели по сторонам. Тут, на человеческой территории, одичавшие зверяне мало отличались от зверей — разве что были куда хитрей да свирепей.
