— Вы видите теперь, что сами вы не в состоянии себя защитить. Вы нас браните, а мы вас защищаем. Поэтому не будьте неблагодарными и не ропщите на господ, а почитайте их и служите им честно.
Так говорил мой мужественный и храбрый господин, а старый капеллан замка, глубоко растроганный, прибавил:
— Да, и отрекитесь также от ваших темных и злых суеверий, молитесь божьей матери, чтите наместника святого Петра и повинуйтесь тем, кого он поставил своими слугами в этом грешном мире. Если вы не будете исполнять их повелений, то здесь, на земле, истребит вас огонь, затопит вода и поразит меч, а соблазны врага рода человеческого ввергнут вас в бездну вечной гибели. Аминь. Идите с миром!
Получив такое наставление, крестьяне ушли. Ну, а теперь кто из вас посмеет не признать, что рыцарь Куно — слава и гордость всех юных рыцарей!
Я этого не скажу! И я! Что верно, то верно! — раздался хор хвалебных возгласов.
Он мне дал целый золотой, когда я принес ему весть о том, что Тапс, охотничья собака нашего рыцаря, ощенилась.
А за меня он заступился, когда мой хозяин хотел меня наказать — я выцедил вино из бочки.
Он любит угощать и гостей, и слуг!
А верхом ездит не хуже меня.
Он доблестный рыцарь!
Храбрец!
Чертов парень!
Так звучали похвалы из уст почтенных слуг, и это доказывало, что восхваляемый рыцарь, если он обладал хоть десятой долей тех качеств, какие ему приписывали, был действительно человек достойный.
Мало того, что он силен и отважен, — снова с большим воодушевлением начал слуга рыцаря Куно, — он еще и любимец всех барышень из окрестных замков. Он красив, как блестящий новый медный шлем, голос у него сладкий, сердце доброе, он приветлив и красноречив.
Что правда, то правда, — хором подтвердили вокруг.
К толпе слуг приблизилась тщедушная фигурка кубьяса. Заметив их оживление, он спросил на своем ломаном немецком языке:
Нельзя ли узнать, о чем вы тут так усердно судачите?
А, вот и кубьяс! — воскликнул Ребане-Рейн. — Здравствуй, Голиаф! Мы тут говорим о самом доблестном муже, когда-либо вскормленном грудью матери.
Вот как, не обо мне ли вы сплетничаете?
Ха-ха-ха! Ты ведь козел и вырос на козьем молоке. Поэтому о тебе и речи нет.
Ах так! А ты вскормлен помоями. Я еще издали услыхал, что твой поганый язык называл имя рыцаря Куно Райнталя, и тут мне пришло в голову нечто совсем особенное.
Ну-ка, скажи, что тебе пришло в голову, мы посмеемся.
Смейтесь, вы ведь ничего больше делать не умеете. Вы, наверно, будете смеяться и тогда, когда святой Петр вам скажет, что зубоскалов на небо не пускают. Безмозглые у вас головы. Знаете, что у вас в башке?
