Провинциальный дворянин, привыкший жить на всем готовом, оказался не подготовленным к обострившейся экономической борьбе, которая развернулась в России после отмены крепостного права. Многие дворяне были выбиты из наезженной колеи привычного образа жизни; чтобы выжить в новых условиях, они хлынули в Петербург и заняли все возможные места в его структуре. С. Чериковер в своей интересной книге «Петербург» пишет: «Они теперь накинулись на канцелярии, департаменты, на всякие должности в главных управлениях, в банках, и акционерных обществах… Мало–помалу они обосновались здесь… и живут, всюду бросаясь в глаза, составляя значительную часть населения Петербурга (8,9 %)… Из их среды выбираются члены Государственного Совета, министры, главноначальствующие, директора департаментов; ими заняты все выдающиеся должности при Дворе, они поставляют дипломатов за границу и высших чиновников в провинцию; их представители наполняют гвардейские полки, флот и привилегированные высшие и средние учебные заведения Петербурга» (305, 90–91). Одни из них тянулись ко двору императора, им был присущ снобизм и замыкание в своем узком кругу, другие постепенно освобождались от сословных предрассудков и порочных нравов, общались с неродовитой интеллигенцией, в общении с представителями других слоев и классов были просты, деликатны и безыскусственны.
Раздел 5. Офицерская корпорация
Свои нравы были присущи офицерской корпорации с ее кодексами чести, сформировавшимися на протяжении длительной истории нашего отечества. Здесь следует учитывать то существенное обстоятельство, что служилое сословие (дворянство), чьи истоки восходят к княжеской дружине, приобретало нравственные качества, выражающиеся и в нравах, в кровавых столкновениях с кочевыми народами, которые волнами накатывались на Русь из глубин Азии. Нет ничего удивительного в том, что «Россия в течение всей своей многовековой истории жила в режиме сверхвысокого давления извне…» — подчеркивает Ф. Нестеров этот колоссальный по своим последствиям факт (179, 11). Это создало в стране атмосферу осадной крепости, чрезвычайного положения, которое в сочетании с унаследованным от татаро–монгольского ига рабством наделило самодержца поистине абсолютной властью. Ведь гигантская работа по поддержанию безопасности границ государства требовала такого же напряжения, что и война, поэтому в конечном счете дружина превратилась в особое сословие поместного дворянства, полностью зависящего от государя (212, 35–36). Государи, как известно, могли казнить и миловать, могли щедро одарить, пожаловать кубок вина, кафтан или шубу с царского плеча, оружие и пр. Именно в таких условиях сложился кодекс чести служилого сословия, покоящийся на принципе личной преданности, верности присяге, долгу, когда государь олицетворял Отечество.
