— Они сейчас будут здесь, — предупредил Николай.
Я достаточно хорошо знаю Николая, чтобы понять, что его волнение совсем другого порядка. Николай — опытный, обстрелянный боец, его трудно вывести из состояния равновесия. Он подал Гришке знак, молодые бойцы, которыми командовал Гришка, в последний раз взмахнули топорами, и ель с шумом и стоном упала поперек дороги. Теперь все пойдет быстрей — отступать поздно, а немцы, насколько мне известно, будут защищаться.
Очень много времени прошло, пока наверху раздалось ворчание моторов: Как видно, не один из нас в своем укрытии подумал о том, что час настает. Странно — автомобили легковые, много… Да, зверь крупный…
Машины с трудом преодолевали тяжелый подъем. Я услышал, как переключают скорость, и моторы зарокотали свободнее. Сейчас начнется спуск — вот они на повороте, прямо у нас над головой, несколько секунд — и они здесь!
Николай отдает последний приказ. Стрелять только по первой машине.
И вот появился вездеход с эсэсовцами. За ним три черных лимузина. Я напряженно разглядывал эсэсовцев в первом автомобиле. Их беззаботность сменилась ужасом, когда они увидели, что дорога преграждена. Шофер затормозил, один из эсэсовцев выскочил из машины и стал делать отчаянные знаки тем, кто был в следующих.
— Zurück… Zurück… Verrat![4] — кричал он.
Тут разорвалась первая граната, вторая попала в кузов, заговорили все наши автоматы. Немцы даже не успели ни разу выстрелить.
Все произошло очень быстро. Мы окружили три роскошные черные автомашины. Бежать немцам было некуда, десять человек во главе с Тарасом зашли им в тыл. Немцы были так удивлены и испуганы, что и не подумали о сопротивлении. Мы вытаскивали их из автомашин, как кули. Николай приказал отвести всех на опушку и хорошо сторожить. Мое удивление все росло. Полковник, майор, полковник, еще полковник, еще майор, капитан… два рыцарских креста.
А Тарас тащил из средней машины главную добычу — маленького человечка с широкими красными лампасами: генерала.
— Генерал! — Тут я понял, почему был взволнован Николай.
Генерал был грузный, маленького роста, лицо у него было круглое, шея бычья.
— Aber, meine Herrn! Meine Herrn![5] — растерянно повторял он.
— Die Partisanen… Die Partisanen…[6] — с ужасом бормотал полковник, которого вел Гришка.
— Не партизаны, а бандиты, понятно? — поправил Гришка и в подтверждение своих слов ткнул полковника под ребро.
Мы кружили около автомашин, точно шершни.
— Ich bin ein deutscher General!
