— А ничего. Ничего. Что со мной сделается?
— Но садись же, что ты стоишь?..
Она села на стул.
— Нет, не туда, ближе…
Она опять села на кровать, уставилась в пол. Я взял ее за руку. Она вздрогнула.
— Что ты, Марта?
— Я пришла проститься.
Проститься? Это она проститься пришла?
— Да, я уезжаю.
Уезжает? Марта уезжает?
— Ты уезжаешь?
— Да. И далеко.
Далеко? Куда это — далеко? Правда, война кончилась, началось великое переселение народов, людские судьбы перемешались, точно бетон в бетономешалке, все ломается, трещит, все смешалось в немыслимую кашу — войны больше нет, что-то кончилось, что-то начинается.
— Но куда ты едешь, Марта? Куда это — далеко?
Ей не хотелось отвечать.
— Ты не хочешь отвечать?
— Отчего же… Я еду в Канаду.
В Канаду? Почему в Канаду? Почему именно туда?
— Что ты будешь делать в Канаде?
— У меня там брат, сейчас-то он в Германии, в американской армии. Он написал, чтобы я к нему приехала, что он возьмет меня с собой в Канаду.
— А ты? Тебе хочется ехать?
— Мне-то все равно. Только бы подальше отсюда.
Как странно она это говорит! Какая она странная — нет, это ни на что не похоже.
— Почему ты не пришла раньше, Марта? Ты не знала, что я здесь?
— Я была очень больна, Володя. Я и теперь не знаю, хорошо ли, что пришла сюда.
— Что это за разговоры? Ты не должна ехать в Канаду, не смеешь!
— А что мне здесь делать, Володя? У меня никого нет и столько тут было…
— А я? Что будет со мной, Марта?
Она посмотрела на мои ноги, провела рукой по одеялу.
— Сегодня я в первый раз почувствовал боль в ноге, Марта. Я выздоровлю. И потому ты не можешь уехать в Канаду. Это неправда, что у тебя никого нет.
— Вот поэтому-то я не должна была приходить, Володя. Этого-то я и боялась. Я долго сидела тут рядом с тобой, ты спал, а я смотрела — какой ты. И я желала, чтобы ты спал, спал и не просыпался, а я бы все сидела и смотрела на тебя. Ох, Володя… я не знаю, что и сказать. Но все сны когда-нибудь да кончаются. И люди пробуждаются.
— Мне не от чего пробуждаться, Марта. То, что я говорю тебе, — честно.
— Ты ведь ничего не знаешь обо мне, Володя.
— Я знаю вполне достаточно. Если хочешь, я знаю, что ты путалась с немцами. Ты так плохо думаешь обо мне, Марта? Так уж ни во что меня не ставишь?
— Нет, нет, Володя… Это еще не все…
— Что же еще? Ты считаешь, то, что ты еврейка, так уж страшно?
Она испуганно взглянула на меня.
— Откуда ты знаешь?
— Не знаю. Никто ничего не говорил мне. Думаю, что, кроме Рашки, никто ничего не подозревал. Но есть признаки, по которым можно догадаться… Я не мог не прийти к этому.
