В новом пилотском наборе PSA нас было восемь человек, и я снял комнату в Сан-Диего на пару с бывшим пилотом ВМС по имени Стив Мелтон. Мы со Стивом целыми днями пропадали на занятиях, готовясь стать бортинженерами. После занятий отправлялись на тренировки на авиационных тренажерах, а когда возвращались домой, превращали встроенный шкаф в собственную маленькую импровизированную пилотскую кабину. Внутренние стенки шкафа мы оклеили имитациями панелей для бортинженера. Мы устраивали опросы, гоняя друг друга по всем лампочкам, шкалам, переключателям и датчикам, по всем процедурам, которые мы должны были знать. Нам нужно было многое выучить – а времени было мало.
Все мы, восемь пилотов нового набора, были настолько безденежными, что нередко ходили перекусить в «авиаторский» ресторан-бар рядом с аэропортом. В ежедневные часы скидок там подавали пиво по доллару, закуски к которому шли бесплатно. Так мы ужинали по нескольку раз в неделю.
Я пришел в индустрию гражданской авиации «на хвосте» так называемого «золотого века авиации». До либерализации экономики летать было сравнительно дорого, и для многих людей момент, когда они отправлялись в аэропорт с целью куда-то полететь, был значительным событием. В 1980 году, когда я начал работать в авиакомпании, все стало чуть более обыденным, но пока еще в аэропортах встречалось больше мужчин и женщин в нарядной одежде, чем сегодня. В наши дни все большее число пассажиров выглядят так, будто они возвращаются из спортзала или с пляжа или только что работали в саду.
Когда я начинал, авиационный сервис был гораздо более учтивым и услужливым. Большинство крупнейших авиакомпаний обеспечивали пассажиров питанием, каким бы классом они ни летели. Детям, летевшим впервые, дарили крылышки и водили на экскурсию в кабину пилотов. Бортпроводники даже спрашивали пассажиров, не желают ли они получить колоду игральных карт. Когда вам в последний раз предлагали поиграть в карты в полете?!
С самого начала я был рад стать гражданским пилотом. Действительно, в военной авиации я отточил навыки, которые мне теперь больше не требовались. Мне больше не приходилось дозаправлять свой самолет в воздухе от другого самолета. Я больше не должен был сбрасывать бомбы или тренировать навыки ведения воздушного боя. Мне больше не нужно было летать в сотне футов над землей на скорости в 540 узлов (1000,08 км в час). Но я ценил возможность войти в столь престижную профессию – такую, попасть в которую получают возможность лишь единицы, а хотели бы многие.
