Подставив эти три буквы в исходный текст, получим:
the RDOWYFeD OW XeSX he WSOX FYthOFC.
На третье место (согласно правилам построения предложений в английском языке) напрашивается служебный глагол, состоящий из двух букв OW. Буква О – одна из наиболее частотных; a, o и i – это также самые распространенные английские буквы, которые мы еще не использовали. Можно предположить, что O = i, и сам глагол – is. Таким образом, W = s, и тогда:
the RDisYFeD is XeSX he sSiX FYthiFC.
Внимательно посмотрев на текст, сделаем предположение, что после местоимения he (он) находится глагол said (сказать). Получаем, что S = a, X = d, и фраза мгновенно становится более осмысленной:
the RDisYFeD is dead he said FYthiFC.
Результатом окончательной дешифровки, очевидно, будет фраза:
the prisoner is dead he said nothing
(«Узник умер; он ничего не сказал»).
Шевалье Луи де Роган вполне мог бы прочесть записку и спасти свою голову, если бы знал правила частотного анализа.
Девчонка гадает у быстрой реки,
Ромашки лучистые губит.
И, словно снежинки, летят лепестки:
Любит? Не любит? Любит!
Ты правду всю знаешь, цветок полевой,
Иль это придумали люди?
За все отвечаешь своей головой:
Любит? Не любит? Любит!
(В. Рождественский)
Язык цветов (флюрографика) пришел к нам с утонченного Востока, где он использовался для выражения чувств в тех случаях, когда о них нельзя было сказать открыто. Так, красный мак означал удовольствие; бледно-желтый нарцисс – кротость и смирение, а также безответную любовь; белая лилия была символом невинности и чистоты.
Сами по себе цветы не скрывали текст послания. Любой посвященный в этот тайный язык мог его прочесть. Но букеты цветов также могли использоваться при скрытой передаче иного рода информации путем сохранения в тайне самого факта передачи. В годы Второй мировой войны цензура США, стремясь перекрыть максимальное число стеганографических каналов связи, категорически запретила отправление по почте целого ряда сообщений. Так, невинная телеграмма, направленная в обычный магазин цветов: «Вручите в субботу моей жене три белые орхидеи» – была настолько удобной для передачи и сокрытия секретной информации, что цензура была вынуждена запретить указывать в подобных телеграммах названия цветов и день вручения{21}.
Знала о возможности использования цветов в стеганографии и королева детектива Агата Кристи. В рассказе «Цветы смерти»[18] мы можем прочесть: «Миссис Бентри протянула руку и взяла проспект. Открыв его, она не без удовольствия прочла вслух: “
