ребенок с голоду распухнет, а ты так и будешь сидеть!»
— Может, больная? — посочувствовал подполковник.
— Ты ее видел?
— Нет.
— Тогда не говори, чего не знаешь. Больная! На ней повесить табличку «Танк» — и все поверят. Нет, ее можно только убить, но жить с ней нельзя.
— Зачем же живешь?
— Бесприютная она, без меня точно пропадет, — Кеша не выдержал и горько зарыдал прямо в туалете, хотя до этого терпел уже несколько часов подряд.
Перед сном, когда потушили свет, неожиданно разговорился Петр Петрович. Ночная сестра забыла перебинтовать ему ногу, а напомнить он постеснялся. В связи с этим припомнил, как первый раз повредил эту же самую ногу еще на фронте. Он тогда был молодым старлеем. Польша, солнечный берег, война заканчивалась, и как раз Петр Петрович с друзьями собирались в баньку, когда началась бомбежка. Три «мессера», неожиданно возникших откуда–то из–за леса, как из преисподней, за считанные минуты вдрызг разутюжили деревеньку. Петр Петрович доскакал до ближайшей канавы, прыгнул, и на лету его снесло шальным осколком. Раскаленный жужжащий металлический шмель ровнехонько выстриг из голени правой ноги десять сантиметров. Вдобавок контузило, и ожил Петр Петрович только через несколько дней в госпитале. Военный хирург с ним не церемонился и дружески растолковал, что’хорошей двигающейся правой ноги ему больше не видать — такой широкий разрыв мышцы нипочем не срастить.
— Черт его знает, — счастливо поведал Петр Петрович. — Я с тех пор врачам не во всем доверяю. Зажила нога. Сама по себе затянулась. Через полгода на велосипеде ездил. Вопреки всем медицинским хрестоматиям. Пятьдесят лет горя не знал. И вот на тебе — сходил, дурила, за творожком. Причем не собирался, у нас еще полпачки лежало в холодильнике. Хотели с Машей сырничков настряпать для воскресенья. Соседка взбаламутила. Позвонила: на Ломоносовском дешевый творог выкинули — по две с половиной тысячи за кило. Ну как не побежать. Помчался, конечно, благо недалеко — десять остановок на автобусе.
Когда Петр Петрович садился в автобус, сбоку выскочил на тротуар «фордик» с подвыпившим молокососом за баранкой и повалил старика наземь, зацепив бортом.
— Опять та же самая нога, — пожаловался Петр Петрович, — и опять надейся на чудо. Перелом шейки бедра в моем возрасте — это не подарок.
— Что врачи говорят? — спросил я.
— Это как раз неважно. Они часто сами себе противоречат. Но по моему собственному прогнозу, раньше чем через месяц мне отсюда не выйти. Организм уже довольно изношенный.
