Капитан укоризненно покачал головой, смахнул деньги в открытый ящик, гаркнул в полный голос:
— Эй, Кузьмич! Слышишь меня?
— Чего?! — глухо отозвалось из глубины коридора.
— Давай приведи этого певца.
Я уже полагал дело решенным, но тут случился еще один досадный инцидент. В отделение на рысях влетели два дюжих омоновца в бронежилетах и с автоматами. Я как–то не успел сразу посторониться, и один из омоновцев, пьяненький и заводной, с ходу пребольно двинул мне локтем под ребра. Отброшенный к стене, я лишь ошалело хлопал глазами, видя перед собой два юных, перекошенных ненавистью лица.
— Кто такой? — прохрипел омоновец, надвигаясь. — Чего тут толчешься?
По его молодецкой ухватке я догадался, что следующий удар он нанесет прикладом и скорее всего в голову.
— Не надо, эй! — Капитан поднялся за стойкой. — Слышь, Сережа, не трогай… это так человек, ничего… Пускай…
С сожалением омоновец опустил автомат, а его приятель, яростно отмахнув воздух ребром ладони, свирепо процедил:
— Гляди, гад, второй раз не попадайся!
Тут же они исчезли, словно их вымело порывом ветра.
— Отчаянные ребятки, — с непонятным выражением заметил капитан. — Никакого укороту нет.
— Надежда наша, — согласился я, потирая бок. — Защитники демократии.
— Ну, про это лучше не надо…
Высокий, крупный сержант привел Якова Терентьевича, которого я с первого взгляда и не признал Морда у него была сбита набок, набрякла сизыми подглазьями, и сам он сделался пониже ростом. Утром был совсем не такой.
— Что это с ним? — спросил я у капитана. Но за него ответил сержант.
— Оказывал сопротивление, — заметил веско. — Вот и пострадал маленько.
За руку я вывел Яшу на улицу, в прохладный ночной мрак, но заговорил он только в виду родного подъезда. Вырвался из наших с дядей Ваней дружеских рук и грозно объявил:
— Уеду! Завтра же уеду из этой проклятой страны!
— Вот оно как! — удивился дворник. — И куда же направишься, Яша?
— С тобой я вообще не разговариваю, старый дурак. А тебе, Саня, скажу. Днями получу ангажемент, мне твердо обещали, уеду в Европу, оттуда пришлю приглашение. Ты меня вырвал из рук палачей, и этого я тебе не забуду.
— В чем же я‑то виноват, — поинтересовался дворник. — Я тебя ждал, ждал…
— Ты сколько денег дал, ты считал?
— Как сколько? Ровно на бутылку, еще с прикидом.
— И с прикидом?! Представляешь, Сань, две тыщи затырил, жлобина, понадеялся, так отпустят по знакомству. Из–за этого я там и заторчал.
— Ну ладно, — сказал я, — вы разбирайтесь, а я пошел. У меня гости.
