Ему отлично помнилось, например, как однажды, во время званого обеда у него на Гров-Квэдрант, он, зная, что Грэхем любит искусство, но прежде всего желая похвалиться, увел его от остальных гостей — показать своего Констебла. Грэхем держался весьма учтиво, но хозяин чувствовал себя оскорбленным равнодушием этого чудака к его сокровищам, точно это были подделки. Наконец он не выдержал и воскликнул:
— Ну что, старина, как настоящий знаток, вы, наверно, завидуете мне?!
— Нет, почему же… Я ведь могу видеть такие же картины, стоит мне пройти через парк в Городскую галерею.
— Но, черт возьми, это совсем… — разозлился Спротт. — В галерее это же не ваши картины.
— Разве? — Грэхем еще шире улыбнулся, повергнув сэра Мэтью в необъяснимое беспокойство. — Разве величайшие шедевры живописи не принадлежат нам всем?
Кровь бросилась в лицо Спротта при воспоминании об этом оскорбительном ответе. Меж тем игроки закончили партию в бридж, и что-то на беду толкнуло Спротта окликнуть Грэхема.
Тот слегка заколебался, но все же подошел к столику Спротта.
— Выпейте со мной чашку чаю, — с притворным радушием предложил Спротт. — Я здесь один.
— Я уже пил чай, — вежливо улыбаясь, отвечал Грэхем.
— Тогда посидите минутку просто так. Мы с вами редко видимся.
Все с тою же учтивой, но неодобрительной улыбкой Грэхем присел на ручку пустующего кресла с другой стороны стола.
— Вот и отлично, — сказал сэр Мэтью, с показным аппетитом отправляя в рот ломтик поджаренного хлеба. — Я ведь, да будет вам известно, не кусаюсь. Вопреки тому, что обо мне говорят здесь, в клубе.
— Уверяю вас, — слегка удивленно, но вполне спокойно заметил Грэхем, — насколько мне известно…
Спротт засмеялся негромко и все-таки громче, чем ему хотелось.
— Разве минуту назад вы не судачили обо мне вместе с вашими партнерами? Старого воробья на мякине не проведешь. — Спротт знал, что говорит лишнее, но что-то не позволяло ему остановиться. — Я недаром все эти годы упражнялся в логических умозаключениях.
Он умолк, взял в руки чашку и отпил чаю.
— Видите ли, Грэхем, человек не может достигнуть того положения, которого достиг я, без того, чтоб у его дверей не теснилась толпа клеветников, выжидая случая крикнуть: «Волк!», и достаточно какого-нибудь недоумка, вроде Джорджа Берли, чтобы подать им знак. Разве я не прав?
— Я видел только краткий отчет в «Курьере», — медленно проговорил Грэхем, — и не придал ему значения.
— Это же просто наглая и беззастенчивая погоня за рекламой. Никто понятия не имел о том, что произойдет, покуда не поднялся Берли. Министр был в ярости. В этот же вечер у одного из Данкастеров состоялся раут. Жена Берли была там и заявила во всеуслышание: «Я всегда знала, что Джордж дурак. Но думала, что у него достанет ума не разрывать эту навозную кучу. В жизни не слыхивала о таком идиотизме! Говорят, что его кандидатуру не выставят на выборах».
