Фактически мы безоружны перед Генрихом. Не надо даже старомодным способом лить яд в наши бокалы, достаточно капнуть им на кожу. В тесноте наших помещений такую операцию проделает даже однорукий.
Нужно предостеречь Анвара. Влекомый только одной этой мыслью, я ворвался в отсек акустоконтроля. Генрих испуганно отшатнулся от меня.
В тот момент удар необычайной силы потряс «Тайфун».
Неописуемые, раздирающие душу, скрежещущие звуки заполнили коробку отсека. У меня до сих пор стоит в ушах этот скрежет. «Тайфун» словно раздирали на части. Металл корабля скрежетал, вопил, звенел, разрывался. Погас свет.
В хаосе звуков, в полной темноте мы пытались пробраться на верхнюю палубу, где находились аварийные плавсредства.
Удары все чаще и чаще обрушивались на корабль Словно под его днищем протягивали гигантскую пилу и каждый ее зуб таранил и резал металл.
С ужасом я почувствовал, как под рукой волнами выгибаются стальные поручни трапа — это изгибался весь корабль.
Я слышал, как тяжело дышит Анвар. Потом я узнал, что он тащил за собой терявшего сознание Генриха…
Вдруг стало чуть светлее, меня коснулась волна жаркого ветра, и я осознал, что еще не все потеряно. Как говорит мудрость моего народа «Земля не стареет, солнце не меркнет».
На палубе от спасательных плотов и ботиков остались яркооранжевые бесформенные клочья.
Вокруг нас горел океан. Языки пламени с громоподобным гулом вырывались из-под воды. Шипели волны, превращаемые в пар. Белесое пятно кипящей воды расползалось к горизонту. Луна застыла в облаках копоти.
Мы находились внутри стены из огня, окружающей нас со всех сторон. Кольцо огня напоминало кратер вулкана, но его идеально правильная форма начисто отвергала предположения о естественной вулканической деятельности. Вулкан был созданием человеческих усилий, а мы по злой воле или случайно оказались в его огненной западне.
Палуба раскалялась все заметнее. Анвар был занят Генрихом, стараясь привести его в чувство.
— Анвар, ты не ранен?
— Нога болит жутко. Еле терплю. А Генрих совсем плох. Бормочет несуразное Что с ним?
— Не знаю, пока только догадываюсь. Обыщи Генриха.
— Зачем?
— Не спрашивай. Хорошенько обыщи. Если найдешь в карманах склянку, оберни руку тряпкой, возьми склянку и выброси ее за борт.
Когда я вернулся за Анваром, тот пытался сам спуститься в люк. Я помог ему. На палубе становилось нестерпимо жарко.
Сколько еще минут или секунд можно продержаться на этой раскаленной сковородке? Но я должен все точно запомнить. Чтобы потом рассказать всем, кто пожелает меня выслушать. Или — это еще важнее! — тем, кто должен знать истину! Если только мы сумеем вернуться к людям.
