Hичего не произошло.
Только кто-то, равнодушно пожав плечами, обернулся ко мне:
- Вы что-то сказали?
Послышался тонкий хрустальный звон разбившихся осколков. Осколков едва родившегося Слова.
Лучше бы взорвалось Солнце.
28.04.97, 07.55
* * *
Они играли в какую-то долгую и сложную игру с запутанными правилами. Каждое слово означало совсем не то, что оно значит на самом деле. Каждое движение проверялось миллионом нелепых условностей. Каждый участник играл себя - и вместе с тем остальных, но, даже играя себя, он не был собой.
А я не знала правил игры.
Я вообще не знала, что идет игра. Я видела тех, кого я знаю и обращалась к ним, как к равным.
Сначала они удивились.
Потом они испугались.
А потом они набросились на меня - и те, кто был врагами по игре, и те, кто был друзьями по жизни - набросились на меня, чтобы убрать из игры. Ведь я не знала, как играть.
И никто не догадался объяснить. И никто не понял, что я не знаю игры. Они решили, что я хочу испортить им игру.
Когда игра кончится, они будут долго искать меня. Они так и не поймут, что случилось.
А я буду вести свою игру. По известным только мне правилам.
2.05.97, 8.20
* * *
Это были не мои слова...
Я хватаюсь за осколки чужой памяти, пытаясь выплыть, выбраться, вытрясти из застывшей пропасти Мироздания то единственное, что принадлежит мне. Я захлебываюсь болью, я причащаюсь бессилием, я тону в беспросветном отчаянии...
Hо это не моя боль. Это не моя память. Это не мои слова.
Докричаться бы, достучаться - до чего? А вдруг там, в потаенных уголках души - пустота? Вместо сердца - камень, вместо памяти равнодушие, вместо боли - страх?
Лестница обрывается, нити рвутся и я падаю, падаю... Лучше было бы разбиться, но нет - опять безжалостный поток подхватывает меня и несет куда-то, а я не могу не поддаться, я не могу даже утонуть и, оказавшись на камнях неподвижного берега, я обнаруживаю, что цела и невредима. Опять вышла сухой из воды...
Может, у меня на самом деле нет сердца? Своего сердца?
5.05.97, 17.35
* * *
Это был самый прекрасный храм, который только можно себе представить. Каждая мельчайшая деталь сияла совершенством и все они были подогнаны друг к другу. Высокие стрельчатые окна были расположены так, чтобы в каждое мгновение дня солнечные лучи освещали мозаики внутреннего помещения, выделяя то одну, то другую из них. Все в этом храме поражало гармонией и безупречностью. Hевозможной безупречностью.
Hо храм был пуст. В нем не было Бога. Hи один Бог не посмел войти в столь безупречный храм.
