Какое-то время оба во все глаза со страхом смотрели на неё. Потом на лице Маурин возникла улыбка — испуганная копия той, которая только что осветила лицо Элири.
— Садись, мы рады тебе. Посмотреть то, что ты привезла, можно и позже. — Она подошла к девушке, подвела её к предназначенному ей месту и повернулась к слугам. — Не стойте, как истуканы, разинув рты. Быстро несите нашей гостье поесть. Или вы собираетесь уморить голодом женщину, владеющую силой?
Слуги засуетились с виноватым видом. Маурин снова повернулась к Элири и с интересом посмотрела на её кулон.
— Я не вижу на тебе никаких драгоценностей, кроме этого. Откуда он? — Эти слова вырвались у неё сами собой, и тут же она вздёрнула руку, чтобы прикрыть рот. Её муж выглядел шокированным. — О, проста, прости! Я знаю, это невежливо, я не имею права задавать такие вопросы. Я… Просто он такой красивый… Вот я и спросила.
Элири мягко усмехнулась.
— Почему бы и нет? — Не было никакой необходимости рассказывать им об истинной силе кулона. — Это подарок друга. — И тут же в голову пришла новая мысль. — Никто из вас случайно не приходится родственником Кинану из Дома «Медвежья Шкура» ?
Ей ответил Джеррани:
— Кинан? Не слышал такого имени, но моя мать была из этого Дома. Во времена Трубача всем им пришлось бежать. Её родственники без особых помех покинули страну, но когда надумали возвращаться, было уже слишком поздно. — Элири вопросительно посмотрела на него. — Тут как раз случился весь этот кошмар с горами, и моя мать со своим мужем предпочли отправиться в Эскор.
— Знала ли она Кинана?
— Это мне не известно. Возможно. Ты знаешь, что было две ветви Дома с таким названием по обе стороны границы? — Элири покачала головой. — До того как Карстен впал в безумие, их обитатели ходили друг к другу в гости… Да, один Дом возник в Карстене, где было много свободной земли, в которой нуждались люди из хороших семей, не имеющие своих земельных наделов. Спустя много поколений один из сыновей Дома вернулся в Эсткарп и построил замок по эту сторону границы. Но не так уж далеко, на расстоянии полёта ястреба.
Он замолчал, расправляясь с жареным мясом, которое ему подали. Маурин и Элири улыбнулись друг другу, и тут Джеррани снова заговорил:
— На протяжении долгих лет обе ветви Дома процветали, люди ходили туда и обратно и торговали. Моя мать была из эсткарпской ветви Дома. В последующие годы торговля пошла на убыль. Однако мать рассказывала, что, когда пришла беда, они, как и положено, поддержали своих родственников из Карстена, дали им приют. Правда, позже те отправились дальше. Больше мне почти ничего не известно. Мать вышла замуж незадолго до Трубача и переехала к мужу, — закончил он и потянулся к доске с нарезанным хлебом.
