Сразу по приезде дядя без обиняков объявил, что имеет на меня вполне определенные виды. И надеется, что, приняв во внимание его неустанные заботы обо мне, я не посмею отплатить ему за это черной неблагодарностью. Дело в том, что со дня на день в крепость должен был приехать новый комендант. Дядя же отныне должен был находиться у него в подчинении. Единственную возможность хоть как-нибудь сохранить прежние влияние и власть он видел в том, чтобы породниться со своим новым начальником. То есть выдать меня за него замуж. Дядя был уверен, что никаких препятствий к этому браку не окажется. Потому что, по его словам, мой будущий муж был уже весьма немолод и вдобавок не столь знатен, как я, так что он сочтет за счастье взять в жены столь родовитую девушку, даже если она бесприданница… Ну а когда нас, по обычаю, представят ко двору, я непременно замолвлю перед королем словечко за своего любящего, доброго дядюшку, который позаботился о моем счастье…
Все это дядя рассказывал, сидя за столом и то и дело прихлебывая из серебряной чарки. Между делом мне удалось узнать, что сэр Томас жив и находится все в той же камере, что и раньше. Правда, как добавил с усмешкой уже изрядно к тому времени захмелевший дядя, со времени моего отъезда в монастырь он отказывается выходить оттуда и все что-то пишет…
– Видно, умом повредился, – заключил дядя. – Он только просил, чтобы я посылал тебе его писанину. Что ж, я всегда готов проявить сострадание… Тем более что за все это время он почему-то ни разу не попытался бежать. А до этого, говорят, дважды убегал из других тюрем…
Пока он все более непослушным языком бормотал еще что-то о моем предстоящем замужестве, у меня родился план. Безумный план из тех, на какие решаются только отчаявшиеся люди. Скоро он уснет. Тогда я возьму у него ключи и освобожу сэра Томаса. Вряд ли человека, который по доброй воле безвыходно затворился в своей камере и уже много лет не пытается бежать, так уж бдительно охраняют. Да, похоже, всех, кто служит в крепости, сейчас заботит лишь то, каким окажется новый комендант… Итак, я открою дверь его камеры, а потом мы постараемся выбраться из крепости и окажемся на свободе. Дальнейшее было уже неважно.
Мои догадки оказались верными – возле камеры сэра Томаса охраны не было. Лишь откуда-то сверху доносилось нестройное пение – стража явно отмечала предстоящую смену власти… Я вложила ключ в замочную скважину и с замиранием сердца повернула его. Замок негромко скрипнул. Куда громче билось мое сердце.
