— Мы тебя ждали, Мерлин, — снова и без всякого предупреждения прозвучал голос.
Мерлин? Они — те, кто здесь скрывается, хотят называть его так. Мирддин снова почувствовал страх. А что, если они ждут другого и сейчас обнаружат свою ошибку? Он глубоко вздохнул и упрямо посмотрел в Зеркало. Собственное отражение почему-то внушило ему уверенность.
— Вы ошибаетесь.
Он заставил себя говорить громко.
— Я Мирддин из дома Найрена.
Он ждал наказания. Сейчас его выбросят из пещеры, как травинку из волос, а ему почему-то хотелось остаться здесь и узнать, что это за место, кто с ним разговаривает, называя этим странным именем.
— Ты Мерлин, — уверенно заявил голос, — и для тебя подготовлено все это. Отдохни, сын, а потом узнаешь, кто ты на самом деле., и начнешь познавать древние науки.
Из правого блока выдвинулась планка. Мирддин осторожно ощупал ее. Она была достаточно широкой и казалась прочной. Его вес она выдержит. К тому же, он решил, что не стоит спорить с этим голосом, слишком уверенно и властно он звучал.
Мирддин осторожно уселся перед Зеркалом.
Хотя сидение было твердым, оно слегка подалось под его весом. Сидеть стало еще удобнее. Отражение в Зеркале исчезло. До того, как Мирддин успел встревожиться, там появилось другое изображение. И начался первый урок.
Вначале Мирддину строго запретили с кем-либо делиться впечатлениями о своем странном приключении. Даже Лугейд, единственный во всем клане, кто мог бы его понять, ничего не должен знать.
Но запрета на мысли и воспоминания не было. Узнанное в Зеркале так его возбуждало, что в доме клана он ходил, как в тумане.
Лугейд, который мог бы, глядя на мальчика, догадаться, что происходит что-то странное, в это время отсутствовал. Он служил посыльным между Найреном и другими вождями и маленькими королями. В эти дни он пытался сколотить союз, способный противостоять Крылатым Шлемам и сторонникам предателя Вортигена. Ему постоянно приходилось отправлять отряды в разные концы на беспокойные границы.
Мирддин мог легко ускользать из замка и, опустившись в пещеру, проводить долгие часы перед Зеркалом.
Вначале он не понимал многого из того, что ему показывали. Опыт ребенка был слишком мал. Но изображения в Зеркале, хотя и не повторяющиеся, снова и снова сообщали ему факты, пока они не стали частью сознания мальчика, как ежедневные события жизни, знакомые ему с рождения.
Мирддин понемногу стал применять изученное на практике. Он обнаружил, что сведения, сообщенные Зеркалом, имеют практическое значение. Ребенок мог влиять на ребят, достаточно выросших, чтобы владеть оружием. Он очень рано понял, что кроме него никто не может увидеть расщелину, ведущую в пещеру, хотя ничего не знал об искажающих полях.
