«Принцип ярусной съемки начался с простого фильма «Лиса и Заяц», усложняясь по мере усложнения художественных задач. Угловое изменение движения кинокамеры появилось в работе над «Ежиком в тумане». Поскольку «мультстанки» были заняты на других фильмах, мы вместе с кинооператором Александром Жуковским были вынуждены укрепить кинокамеру на штативную головку, при этом штатив расположен был так, что камера смотрела сверху вниз на ярусную установку и панораму по ярусам мы могли сделать только угловым поворотом на штативной головке», – говорит Юрий Норштейн. Исходя из этого, был разработан метод штативного поворота камеры для нового «мультстанка». То есть камера получала все степени свободы, она могла двигаться вдоль яруса, поперек яруса, изменять угол наклона по отношению к съемочной площади. У Уолта Диснея для фильма «Бемби» был разработан съемочный станок с ярусной системой, но принципиальное отличие съемки Норштейна – Жуковского от съемки Диснея состоит в покадровом движении ярусов на камеру – от камеры и ее движении в любую точку съемочного поля. Именно движение ярусов дало возможность показать появление Ежика из тумана и уход в туман. А может быть, этот принцип экрана, за которым Норштейн размещает своих персонажей, отделяет их от нас и делает их живыми в своем мире, а мы за ними подсматриваем?
Многоярусная конструкция позволяет также использовать разнообразные световые панели и зеркала для создания световых эффектов и совмещения изображений. Благодаря ей, была осуществлена съемка падающего листа, которая начиналась с покадровой съемкой реального листа в различных фазах движения и заканчивалась их покадровой расфазовкой с печатью этих фаз на фотоцеллулоиде. Тут могут сказать, что все это «пещерный век», и компьютерщик возьмется это сделать за полчаса. Норштейн по этому поводу говорит: «…и получит движение, правда, при нулевой эстетике, поскольку отсутствует контекст преодоления невозможного… Быстрым бывает только разрушение, убийство или воровски приобретенное богатство… Я не люблю компьютерное изображение – оно слишком чистое, слишком дистиллированное, в нем не хватает примесей солей, микроорганизмов, необходимых человеку, чтобы у него возникла сопротивляемость к болезням. Мы «пьем» с экрана дистиллированную воду, вместо того чтобы пить воду живую… Компьютер – это изображение из полиэтиленовой бутылки… Дистиллированная вода очищена от всего, в ней не заводятся микробы. Она так и остается чистой, мертвой водой без изменений» [10]. На экране, через который идут съемки ночного Петербурга, у Норштейна пыль, он ее специально не вытирает. Перемещение камеры при съемках длинных планов осуществляется вручную. Благодаря всем степеням свободы камера попадает в любую точку кинокадра. А небольшие угловые повороты камеры, уменьшающие световые блики при боковой подсветке объектов, одновременно слегка размывают края кадров. Причем глаз этого не фиксирует, вернее, не фиксирует это сознание, и информация сразу переходит на чувственный уровень, на уровень подсознания. Все это делает повествование пластичным и живым. Вот что это, наука или искусство? В результате даже на статичном изображении чиновников, уходящих в никуда (рис. 6.4 цв. вклейки), просто на физическом уровне чувствуется их обреченность, пусть даже если себе и своим внукам они обеспечили безбедное существование.
