Наш главный свидетель — дочь. Её нельзя заподозрить в фальсификации. Рассказывая о первом микроинсульте, Светлана писала:
«Отец заболел, и болел долго и трудно (выделено мной. — Р. Г.). Сказались напряжение и усталость военных лет и возраст, — ему ведь было уже шестьдесят шесть лет. Я даже не помню, виделись ли мы с ним зимой 1945–46 года…»[153]
После первого микроинсульта он доверился врачам и летом 1946-го после долгого перерыва (впервые с 1937 года) уехал на юг.
Тот год стал переломным. Он не мог работать с прежней интенсивностью, всё реже появлялся в Кремле и, находясь в Москве, большую часть времени проводил на кунцевской даче. Туда для решения текущих вопросов приглашались члены Правительства и Политбюро. Если Сталин приезжал в Кремль, то ненадолго: приём начинался поздно вечером и заканчивался максимум через три часа. Его работоспособность резко снизилась. Светлана писала, что «формула “Сталин в Кремле” выдумана неизвестно кем и означает только то, что его кабинет, его работа находились в Кремле, в здании Президиума ЦК и Совета министров»[154].
Под Сухуми, около Нового Афона, срочно начали строить правительственные дачи. Появился дачный комплекс на озере Рица, была выстроена дача на Валдае. По утверждению Светланы, кроме Сталина на этих дачах отдыхали только Жданов и Молотов. Она описывает свои ощущения после совместно проведенного отпуска:
«Летом, 1947 года, он пригласил меня отдыхать в августе вместе с ним в Сочи, на «Холодной речке». <…> Он постарел. Ему хотелось покоя. Он не знал порою сам, чего ему хотелось».
Осень 1948 года он также проводит в Сочи. В это же время срочно перестраивается дача в Кунцево. Светлана вспоминает, что, вернувшись в Москву, Сталин также большую часть времени проводил не в Кремле, а на даче, в большом лесном парке, где в разных местах ему поставили беседки со столиками:
«Летом он целыми днями вот так перемещался по парку, ему несли туда бумаги, газеты, чай <…> последние годы ему хотелось здоровья, хотелось дольше жить»[155].
Похоже, что она смотрела на отца через розовые очки, описывая в мемуарах портрет дачника, отошедшего от повседневных забот. Однако карательная машина продолжала исправно работать, и «кунцевский дачник» твёрдо стоял у её штурвала.
Здоровье Сталина, несмотря на щадящий режим работы, не улучшалось. Он страдал от гипертонии, головокружения и отдышки, часто простуживался, и охрана была вынуждена иногда прибегать к крайним мерам. Рыбин, рассказывая о похоронах Жданова, состоявшихся 2 сентября 1948 года, вспоминает, как охранник, по указанию Молотова, запер Сталина в комнате и не выпустил в сад полить цветы
