На всю жизнь Андрей запомнил те несколько шагов, которые он прошел к своему сыну. Он не знал, что его ожидает, как выглядит его сын, есть ли у него отклонения, не уродлив ли он. И вместе с тем чувствовал, что уже любит его. Любого.
В кроватке под теплым одеяльцем, в байковом чепчике, в распашонке с закрытыми ручками лежал младенец и смотрел на Андрея большими темно-синими глазами. Мальчик был необычайно красив. У Андрея возникло непреодолимое желание взять его на руки. Он поднял одеяло, и ребенок задрыгал ножками, замахал ручками, закряхтел.
– Ему пора есть. Сейчас дам бутылочку…
Андрей обернулся. Лена стояла в проеме двери. Бледная, равнодушная, мокрая после умывания.
– Ты не кормишь грудью?
– Нет. Молоко сразу перегорело. Он сначала был очень спокойный, а теперь все время плачет… Я уже не помню, когда спала три часа подряд.
Малыш в кроватке кряхтел все сильнее и, сморщившись от обиды, что на него мало обращают внимания, заплакал.
Не сдержавшись, Андрей взял его на руки и прижал крохотное личико к своей щеке. Мальчик тут же успокоился, засопел и сделал чмокающее движение. От ребенка пахло молоком и тем необычайным запахом, которым пахнут только родные дети.
– Где его еда? – спросил Андрей, не в силах отпустить малыша с рук.
– Вот.
В его правую руку Лена вложила бутылочку с теплой смесью.
Удобнее устроив сына на левой руке, Андрей поднес бутылочку к ротику малыша. Тот моментально засопел, смешно поглощая смесь. Он старательно пыхтел, высасывая кашку из бутылочки.
Никогда до этого Андрей не испытывал того благостного чувства, которое ощущал сейчас. Он, желая поделиться своим счастьем, глянул на Леночку… та сидела на своей кровати и спала.
– Как ты его назвала? – без сожаления разбудил он вопросом мамашу.
– А? – Очнувшись, Лена посмотрела на Андрея мутным взглядом. – Назвали Славой, от «Слава богу, что родился». А я вас совсем не помню. Наверное, потому, что старалась забыть ту ночь… Я спать хочу.
– Спи, я посмотрю за ребенком.
Он ходил по комнате с сыном на руках не меньше двух часов, никак не мог переложить его в кроватку, не хотел расставаться.
Подойдя к окну, взглянул на сумеречную заснеженную улицу, на укрытую сугробом помойку, на черные голые деревья.
«Здесь и свихнуться недолго, – подумал Андрей. – Моему сыну здесь не место».
Славик на руках выпустил бутылочку со смесью, немного срыгнул и вдруг стал краснеть. Сначала Андрей перепугался, потом понял, что малыш тужится, освобождая место для следующей порции еды. Сделав дело, он удовлетворенно вздохнул. Распространился запах, похожий на запах подгнившего апельсинчика, но никак не на миазмы от взрослого мужика.
