* * *
Перед туалетами скучает охранник. Его задача – контролировать количество заходящих в каждую кабинку. Больше одного нельзя, иначе очередь. Давняя подруга осталась сторожить подоконник. Не успеешь отойти, кто-нибудь из борзых молокососов обязательно пристроит туда свою тощую задницу.
Перед зеркалом мальчуган с тонким длинным галстучком тщательно смачивает пепельную челку водой. Придает волосам нужную форму. Ближайшая ко мне дверка распахнулась, выпустив изящную девчушку в платье и низких сапожках. Я зашел в освободившуюся кабинку, заперся. Приходится слить воду. Испытываю едва уловимое разочарование: всегда думал, что изящные девчушки в платьях обязательно за собой спускают. Почему я так думал? Мужской шовинизм. Все одинаковы, изящные девчушки не исключение. Они тоже не спускают за собой в сортирах. Искренне радуюсь, что не утратил способность удивляться. Значит, старость еще не целиком меня сожрала.
Мальчуган с галстучком продолжает совершенствовать челку.
Проталкиваюсь сквозь толпу. Целуются. Одинокая девочка яростно танцует с закрытыми глазами. По лицам, затылкам, плечам бегут растительные узоры светомузыки и «снег» от зеркальных шаров под потолком.
На стойке бара ведра с нарциссами. Острый запах прелести, наглости, ранимости и весны. Я так пах десять лет назад. Я тоже был хрупким. Тоже вертелся перед зеркалом подолгу. Грудь гладкая, безволосая. Редкие волоски я выщипывал. Тогда в моде были хрупкие мальчики. Я изо всех сил старался быть хрупким.
За спиной барменов огромное зеркало. Вижу себя. Передо мной спины снующих барменов, за мной – море танцующих. Теперь я смотрю на это море, а бывает, я танцую в этом море и кто-то смотрит на меня. По моему лицу бегут растительные узоры и буквы видеопроекции. Господь что-то пишет на мне. Не разберу что.
Привлечь бармена целое дело. Лучший способ обратить на себя внимание – показать купюру. Бармены, как женщины, увидят деньги и сразу понимают, что у тебя серьезные намерения.
Взял два лонг-айленда. Это наша с подругой традиция. Я ни с кем больше не пью лонг-айленд, только с ней. Не потому, что «святое», просто больше никто не предлагает пить лонг-айленд. Может, у меня круг общения узковат, а может, просто любителей лонг-айленда в Москве мало. А сам я не заказываю. Предпочитаю чистые напитки. В прошлое наше подобное свидание, несколько лет назад, выхлебав штук по восемь лонг-айлендов, мы долго целовались, и я облапал ее всю. Она тоже дала волю рукам. Все шло к пьяному траху в подъезде, но у меня в какой-то момент сработал тормоз. Подруга до сих пор уверяет, что тормоз сработал у нее. В любом случае хорошо, что он сработал у кого-то из нас и ничего не случилось. Те, с кем у меня тормоз не срабатывал, не составляют мне компанию по питью лонг-айленда. А ведь с кем-то его нужно пить.
