– М-м-м, губы! Зачем в губы?! Я же их только накрасила! – недовольно шипела она. – Можно и так.
Я перестал ее целовать, резко развернул задом к себе, задрал платье.
– Возьмешь меня на яхту? – спросила она, опираясь руками о раковину.
– Возьму, возьму.
Минут через пять я пошел на кухню, чтобы сделать вид, что провел все время там, раскладывая закуски. Шантеклера осталась в ванной поправлять макияж.
«Как, оказывается, здорово быть богатым», – думал я. Я бросил взгляд в окно – шел снег. Всю предновогоднюю неделю стояла нулевая температура, неподходящая для зимних торжеств. Теперь черное небо сверкало салютами, лунный серп норовил спихнуть крест с купола монастыря, пруд серел свежим льдом, с горки катались дети и взрослые.
– А пошли кататься с горок, – сказал я сам себе. – Всем кататься на санках! – крикнул я, вбежав к гостям.
На секунду все смолкли, даже Сашок прекратил вопить «ура». Я даже решил, что все догадались про нас с Шантеклерой, но тут помогла жена.
– Отличная идея, в этом есть что-то эксклюзивное.
В последние две недели она полюбила это слово.
Я стащил с антресолей непонятно откуда взявшиеся у дядюшки детские санки, деревянные, вполне пригодные для катания, и мы гурьбой, прихватив закончившую краситься Шантеклеру, отправились к монастырю.
Горка была не слишком крутой, но зато и не слишком короткой. Разнообразие вносил поворот, который спускался к самому пруду. Первой решила съехать жена. Она лихо понеслась вниз и, выбросив из-под полозьев веер снега, исчезла за поворотом. Все зааплодировали. Спустя несколько мгновений жена уже скакала обратно на вершину, громко хохоча. Такой счастливой я ее видел впервые. Даже когда дядюшка умер и оказалось, что нам причитаются все его авуары, жена не радовалась так непосредственно. Следующим, издав радостный вопль, съехал Борода. Вдогонку, не дожидаясь санок, кубарем скатился Сашок. И гостей словно прорвало – все ринулись вниз, позабыв про чины и возраст. Кто на картонке, а кто и попросту на заду. Промелькнула дочь рыночного охранника с мамашей, за ними вниз головой ринулся ассистент пластического хирурга, следом молочный господин из супермаркета, за ним пациентка ассистента и снова моя жена в обнимку с визжащей Мариной.
Борода тем временем поднялся и передал мне санки. Я поставил их на склон и встретился взглядом с Королевой Шантеклерой. Хоть она и стала теперь покоренной вершиной, нельзя было не признать ее прелесть. Глаза сверкали, словно дорогой кафель в салоне сантехники, а губы напоминали переспевающие плоды. Я любезно предложил Шантеклере санки. Она уселась на них передо мной. Моя рука коснулась ее талии, я склонился к ней, и наши дыхания смешались.
