Вана не переубедишь. Упрямый. И мы отправились на соревнования. Там царило веселое оживление. Ван Ишэн протиснулся к залу, где шел матч, и, не заходя внутрь, прямо с улицы следил за табло, на котором воспроизводились шахматные партии. На третий день победителям вручили призы и устроили концерт в их честь, но сквозь крик и гам мы даже не расслышали, кого чем наградили.
Дылда велел нам подождать и вскоре появился с какими-то парнями, одетыми во френчи, представив их как второго и третьего призеров шахматных игр.
— Это Ван Ишэн, — сказал он. — Он здорово играет в шахматы и хочет сразиться с такими мастерами, как вы. Прекрасный случай для всех вас поучиться друг у друга.
— А почему вы не участвовали в состязаниях? — спросил один из парней. — Мы здесь давно, нам пора возвращаться.
— Я вас не задержу, — ответил Ван. — Сыграю сразу на двух досках.
— Вслепую? — переглянувшись, спросили они.
Ван кивнул.
Они тут же пошли на попятную:
— Простите, нам не приходилось играть вслепую.
— Неважно, играйте, глядя на доску. Пошли, пристроимся где-нибудь.
Неизвестно каким образом, но все сразу узнали, что появился парень с фермы, которых хочет играть с двумя победителями шахматного матча — вторым и третьим призерами. Новость передавалась от одного к другому, и вскоре набежало человек сто, каждый норовил пробиться поближе к Вану, и мы встали стеной, чтобы его загородить.
— Пошли отсюда. Здесь слишком много народу, — опустив голову, повторял Ван.
Тут к нам протиснулся какой-то человек.
— Это ты собираешься играть? — обратился он к Вану. — Меня послал за тобой мой дядя — чемпион этого матча.
— Нет, — с расстановкой ответил Ван, — если он хочет играть, пусть сам придет. Я одновременно буду играть на трех досках.
Эти слова вызвали настоящую сенсацию, и толпа кинулась к залу. Любопытные все подходили и подходили, расспрашивая, не случилось ли чего, не затевают ли городские драку.
Мы прошли всего полпути, а народу собралась тьма. Выбегали из лавок продавцы, из автобусов, попавших в пробку, высовывались обеспокоенные пассажиры. Улица бурлила, шумела, и только какой-то блаженный стоял как ни в чем не бывало, горланя песню, пока кто-то не пожалел его и не отвел в сторону, где, прислонившись к стене, он продолжал орать. В подворотнях заливались лаем собаки, будто травили волка на охоте.
Наконец мы дошли до места состязаний. Лозунги и плакаты уже успели убрать. К нам вышел администратор, который при виде такого столпотворения побледнел как мел. Бросая косые взгляды на толпу, он долго не мог взять в толк, чего требует от него Дылда, потом торопливо открыл дверь, приговаривая «можно», «можно». Мы встали у двери, чтобы задержать ринувшихся в зал, и пропустили только Дылду с Ван Ишэном и двух игроков.
