У нас на окраине города есть полузаброшеный стадион, построенный еще в 70-е годы прошлого тысячелетия и спокойно догнивающий в наше время. Муниципалитет, как может, поддерживает его в чистоте, но реконструкции он вряд ли дождется. Этот стадион год назад я облюбовал для пробежек после работы. До одного безумно жуткого происшествия. О чем и хочу рассказать. Так как я работал допоздна, то на стадионе появлялся около 9 или даже 10 вечера. Поэтому очень редко там бывал кто-то еще, и почти всегда я нарезал круги в гордом одиночестве. Ни спортсменов вроде меня, ни шпаны, ни зевак. Красота…
В тот августовский вечер я прошел через покосившиеся ворота, когда солнце уже скрылось за старыми тополями, что окружали стадион, но было еще достаточно светло. Легкой трусцой я начал свой пятикилометровый забег, что составляло десять кругов по беговой дорожке.
Пробегая мимо трибун, я заметил, что на самом верхнем ряду кто-то сидит. В сумерках я разглядел, что это какой-то мужик в серой куртке, возможно припозднившийся работяга, решивший выпить по дороге домой, — к стадиону прилегали заводские территории. Совершенно не обращая на него внимания, я продолжил забег.
На третьем круге я отметил, что человек спустился на пару рядов ниже, что, впрочем, не пробудило во мне никакого беспокойства. Но так как я это обнаружил, то на четвертом круге специально посмотрел на сидящего — на этот раз он располагался еще ниже. Теперь я уже не мог не думать о нем, и на пятом круге я все время пытался держать его в поле зрения. Силуэт на трибуне неподвижно сидел на своем месте. На какую-то секунду он пропал из виду, так как оказался скрыт рекламным щитом, мимо которого я пробегал. И как только я выскочил из «слепой зоны», как с удивлением увидел, что силуэт переместился на третий ряд, еще ближе к дорожке. Самое странное, что времени на подобный маневр у того не было — если только он не перелетел через два ряда сидений на трибуне. Вот тут я начал нервничать. Очередной раз пробегая мимо него, я попытался рассмотреть лицо, однако сумерки не позволили мне увидеть ничего кроме абсолютно лысой головы. Какое-то нехорошее предчувствие поползло у меня по позвоночнику и отдалось в ноги, дыхание стало сбиваться. Усилием воли я приказал себе не тормозить. Я — человек далеко не хилой комплекции, и вряд ли мне стоило бояться какого-то доходягу, даже если у того неадекватное поведение.
На седьмом круге человек на трибуне ожидаемо маячил на сиденьях первого ряда. Теперь он сидел у самой дорожки, от которой его отделяло лишь невысокое ограждение и ступенька. «Шутник чертов!» — подумал я, стараясь себя подбодрить, в то же время раздумывая прервать бег и покинуть стадион. Очень жаль, что я не прислушался к голосу разума.
