Прошу, дорогой Ролан, простить мне эти жалобы. Следует с достоинством отсиживать пожизненное наказание в крепости, возведенной из кирпичей, которые ты же сам в молодости таскал. Прошу также прощения за жирное пятно. Это из-за моей чрезмерной осторожности, уже почти инстинктивной. Услыхав звонок в дверь, я в панике вскочил и запихнул тетрадь за печку, а потом, вытаскивая ее кочергой, испачкал и помял. А все потому, что с памятью худо. Я забыл, что сегодня первая пятница месяца, и доверенное лицо привозит мне из Подкарпатья деликатесы, о каких тут можно только мечтать, — масло, брынзу, баранину, несколько свежих яиц, слитых в бутылку. На этот раз меня вдобавок ждал чудесный сюрприз: корзинка с клубникой, первой и, наверное, последней в этом году, из сада дочери моей самаритянки. В знак благодарности я угостил ее Вашим, дорогой Ролан, растворимым кофе и пряниками с шоколадной начинкой, которые мне вчера удалось купить в магазине на углу. Мы жевали их медленно, наслаждаясь уже почти забытым вкусом шоколада и словно бы перенесясь в довоенные времена или за границу. Страшное прошлое и падение уровня жизни научили нас радоваться каждой мелочи. В результате мы нередко ведем себя точно маленькие дети или законченные придурки.
Разговор зашел о Тыргу-Жиу,[32] сегодня уже совершенно позабытом, словно наш Б. не был одним из величайших художников XX века. Сейчас уже очевидно, какую он совершил ошибку, установив три своих самых прекрасных работы у подножья Карпат. Впрочем, Константин это предчувствовал. Я провожал его на вокзал, когда он уезжал в тридцать восьмом. На прощание он бросил мне с площадки вагона: «Присматривай за Тыргу-Жиу!» Одному Богу известно, дорогой Ролан, сколько стараний я приложил, чтобы выполнить просьбу друга, как настаивал, чтобы Вы поехали со мной. Казалось, у нас все получается. Я сделал фотографии, Вы должны были забрать их в Париж, убедить ЮНЕСКО внести шедевры в реестр памятников старины категории 0. Помните, дорогой Ролан, этого мула, тощего как скелет, привязанного к «Бесконечной колонне»? Она стояла в дерьме, перекосившаяся, помните? И тем не менее мы не могли оторвать от нее глаз, а Вы сказали, что она сочетает в себе античность и Океанию, греческую гармонию и угловатость тотема.
То была наша последняя совместная прогулка, мой последний месяц на свободе. Я нащелкал пять пленок — все их конфисковали. Вы уехали, меня запихали в кутузку. А колонна осталась. На прошлой неделе — о чем сообщила мне сегодня моя самаритянка — на нее наехал трактор: колонна еще больше покосилась, но не упала. Поистине чудо! Она не сдается вооруженным бандитам. Отличная работа настоящего художника, прекрасная и благородная, как моя благодетельница и ее дочь. Без них нашему милому Э. нипочем бы отсюда не выбраться. Они относились к нему, как к родному сыну, невзирая на риск. Лишь бы облегчить жизнь своему любимцу, своему ангелочку. Теперь они живут его успехами, как и я. И мы благодарим, каждый день благодарим Вас, дорогой друг, за то, что Вы протянули руку нашему мальчику. Он ее достоин, он не разочарует Вас. Меня лишь немного беспокоит, что вот уже полгода он не подает признаков жизни. Значит, запланированное путешествие удалось? Ему не с кем передать мне сюда письмо? Похоже на то. А как диссертация? Защитится ли он осенью?
