После этого разговора Элифас Леви взял извозчика и поехал к себе домой, где ему предстояло помыться, побриться и полностью переодеться во всё чистое, потому что духи срединной зоны, которых собирался вызывать аббат, требуют от своих заклинателей соблюдать чистоту самым тщательным образом. Одежда также должна была соответствовать их природе — они не выносили никакие ткани животного происхождения, поэтому нельзя было надевать ничего шерстяного, а также кожаную обувь.
Поскольку дом аббата находился на северо-востоке, в Хэмпстед Хит, а Элифас жил на площади Рассел, и расстояние между этими местами было значительным, Элифасу нужно было приводить себя в порядок поскорее, если он хотел успеть ко времени, назначенному аббатом. За сорок минут до полуночи он прибыл в Хэмпстед Хит. Аббат, одетый во всё белое, лично открыл ему дверь и проводил его по высокой парадной лестнице в комнату, которая находилась в конце коридора на втором этаже. Там глазам Элифаса сначала пришлось привыкнуть к темноте: голубоватые дрожащие языки пламени источали аромат амбры и мускуса.
В слабых отблесках пламени Элифас заметил большой круглый стол, который стоял в центре комнаты, а на нем возвышалось перевернутое распятие — символ фаллоса. Рядом со столом стоял невысокий худой человек. «Это мой слуга, — прошептал аббат. — Вы же знаете, что для таких заклинаний необходимо число три. Начинайте первый призыв». Эта просьба со стороны аббата была не просто актом вежливости, так как силы срединной зоны могли рассердиться и отомстить хозяину дома, даже убить его, если бы он нарушил гармонию их сферы некомпетентным вмешательством.
Эта уступка, то есть обращение за помощью к другу, подтвердила предположение Элифаса о том, что аббат был мастером магии высшего класса. И это предположение было действительно обоснованным. Если кто и мог успешно осуществить это без страха, с ясным умом и чистым сердцем, и с волей, закаленной многочисленными испытаниями, древнейшими церемониями священной магии, то это был он, человек, который в царстве духов обладал такой же властью, как и среди своих воплощенных существ и адептов.
Под пеленой дыма Элифас инстинктивно протянул руку влево — там должен был находиться сосуд со святой водой, которую необходимо было взять из цистерны в полнолуние и бодрствуя, молиться над ней в течение двадцати одной ночи. Теперь он окропил этой водой четыре угла комнаты. Аббат выполнял работу служки и размахивал кадилом. В дыму начали вырисовываться странные фигуры, и в то же время им показалось, как будто снизу пошел ледяной холод, который проникал до корней волос, и стало трудно дышать.
