– Мне поручено провести следствие по делу рядового, который ныне заключен в городскую тюрьму. Он вам знаком.
Валентина прекрасно поняла, о ком идет речь, но только едва заметно моргнула в ответ. Она отлично владела собой.
– Он назвался Жаком Морлаком.
Было довольно глупо говорить это, ведь они оба понимали, что к чему. Лантье решил перейти прямо к делу. И чтобы удостовериться, что владеет ситуацией, нарушил протокол и прямо спросил:
– Как вы с ним встретились?
– Его ферма тут неподалеку.
– Мне казалось…
– Да, если по дороге, то получается довольно далеко, но есть путь напрямик, мимо прудов, это минут десять, не больше.
– Значит, вы с ним знакомы всю жизнь.
– Нет, ведь я родилась не здесь. Я приехала сюда, когда мне стукнуло пятнадцать.
– Мне сказали, что все ваши родные умерли во время эпидемии кори.
– Нет, только мать и сестры.
– А отец?
Потупившись, она вцепилась в подол платья под коленом. Потом подняла голову и снова посмотрела офицеру прямо в глаза:
– Он умер от болезни.
– А корь что, не болезнь?
– От другой.
Лантье чувствовал, здесь кроется какая-то загадка, но решил, что не стоит докапываться. В конце концов, это беседа, а не допрос. Он был вовсе не заинтересован, чтобы она еще больше замкнулась.
– Вы, стало быть, прибыли в эти края после смерти родителей? Почему именно сюда?
– В этой округе у родителей был клочок земли. А одна из бабушкиных сестер жила здесь, в этом доме. Она меня приютила. Два года спустя она умерла, и я осталась одна.
В этой комнате, слегка заглушая запах нетопленого очага и плесени, витал аромат домодельного одеколона, так пахнет у старых дев и в монастырях.
– Где вы жили с родителями?
– В Париже.
Вот, значит, как. Выходит, ее беда не в том, что теперь она живет в этой деревне, в бедности, а в том, что знала другую жизнь и надеялась, что все сложится иначе. В этом захолустье она оказалась в изгнании. Репродукции картин и книги – вот все, что удалось спасти после кораблекрушения.
– В каком возрасте вы познакомились с Морлаком?
– В восемнадцать лет.
– Как именно?
Этот вопрос явно показался ей нескромным, но она заставила себя ответить на него, как и на предыдущие. У Лантье создалось впечатление, что она весьма поднаторела в подобной игре и ее искренность лишь ширма, призванная скрыть суть.
– В ту пору у меня еще оставался скот, нужен был корм. Я пошла к ним на ферму, чтобы купить сена. Наверное, мы друг другу понравились.
– Почему же вы не поженились?
– Дожидались, когда я повзрослею. А потом началась война, и он ушел на фронт.
