После долгого подъема дорога вновь пошла вниз, к широкой равнине. Повсюду виднелись пруды, соединявшиеся друг с другом. Зимой от них еще сильнее тянуло сыростью. Вокруг прудов росли ивы, а поля по всей округе поросли утесником, так как разлив держался до шести месяцев в году. Зато во время летней жары местность оставалась свежей и тенистой, и здесь было не так сухо, как в городе.
Расспросив пожилого возницу, Лантье легко отыскал дом Валентины. Надо было лишь пройти по дорожке вдоль самого дальнего пруда. Даже в разгар лета там оставались участки вязкой черной грязи. Чтобы преодолеть их, приходилось ступать по специально выложенным камням. Спрятав велосипед в зарослях боярышника, Лантье направился дальше пешком.
Валентина работала в огороде – на большом квадратном участке, который она с давних пор возделывала вручную. Из-за этого пальцы у нее стали узловатыми, а под ногтями вечно было черно. Чтобы это не бросалось в глаза, во время беседы она обычно прятала руки за спину.
Увидав, что к ней по тропинке направляется какой-то военный, она отставила корзину и выпрямилась, сцепив руки сзади.
Лантье дю Гре остановился в трех шагах от молодой женщины и снял с головы каскетку. Под лучами солнца его форма выглядела поношенной и совершенно неуместной в такую жару. Облачиться в такую одежду можно было лишь, если ты намеренно стремился противопоставить себя людям как олицетворение власти. К тому же теперь, когда кончилась война, это выглядело довольно нелепо.
– Вы, стало быть… Валентина.
Поверенный назвал только имя. Для розысков этого было достаточно, но теперь, в момент знакомства, неведение обернулось фамильярностью. Лантье покраснел.
Она была высокого роста, худощавая. Несмотря на дешевое синее льняное платье, выглядела она не по-деревенски. Длинные обнаженные руки с резко обозначенными венами, каштановые волосы, незатейливая стрижка, явно сделанная теми же ножницами, которые использовались для стрижки овец, заострившиеся черты лица – все говорило не о покорном нраве, а скорее о повседневном страдании, которое терпят, когда жизнь тяжела и приходится добывать себе пропитание.
Нелегкая зима и каждодневная работа между тем вовсе не уничтожили красоты и благородства ее тела. Те же качества, выстоявшие под ударами судьбы, отразились и в глазах Валентины. Взгляд черных блестящих глаз был прямым и светлым, открывавшим весь путь ее души. При всей убогости внешнего облика этот взгляд свидетельствовал о том, что женщина приняла свое положение, но не смирилась с ним. Это была не просто гордость, но вызов.
