— Итак, — начала я, — девушка утверждает, что мой спутник ее обесчестил и сделал ей ребенка. Так?
— Так, — ответила за девицу ее бойкая мать. Сама «обесчещенная» предпочла промолчать.
— Леанор же утверждает, что девушка к моменту их знакомства уже была… хмм… не невинна.
Чтобы успокоить возмущенный народ пришлось выпустить еще пару молний.
— Уважаемый староста, знаете ли вы цеховой символ целителей?
— Голубой подснежник, — незамедлительно откликнулся старик.
— Тогда я прошу вас подойти и засвидетельствовать, что он присутствует на моей фибуле.
— Так и есть, госпожа, — поклонился мне староста. — Целительница, — объявил он насторожившимся селянам.
— В таком случае вы не будете возражать, если я проверю беременность пострадавшей?
— Не буду, — откликнулся старик прежде чем родители девушки успели открыть рот.
Я достала из поясных ножен кинжал и проколола палец. Капля крови зависла в воздухе, готовая засвидетельствовать клятву.
— Светом и Тьмой, Небом и Землей, Жизнью и Смертью клянусь, что честно и без утайки сообщу присутствующим здесь о выводах, сделанных мной в ходе осмотра пострадавшей девушки, — я покосилась на разом успокоившегося и даже улыбнувшегося мне Леанора. Так уверен в своей непричастности?
Клятва успокоила не только мага, но и селян. Если кто и думал, что я попытаюсь выгородить своего спутника, после данного на крови обещания сомнения отпали. Я же порадовалась, что никто не видел мой плащ с белой лилией. Некроманта, будь он хоть трижды целителем, никогда не подпустят к беременной. Глупцы. Ребенок в утробе — единственный, кому мы не сможем навредить даже при огромном желании. Материнская защита не даст.
Вид побледневшей как полотно девицы только укрепил мои подозрения. Я положила руки ей на живот. Девушка попыталась упасть в обморок, но я ей не дала. Целитель я или кто?
— Ребеночку-то не меньше недели, — определила я. — С кем нагуляла?
Во дворе повисла тишина. Что, уже готовились Леанора обвинить? Не дождетесь!
— Э… а… — залепетала девчонка, глядя на моего мага.
— Кому врать пытаешься? — рявкнула я. Сработало. Девица, всхлипнув, выдала: «Тами-и-ир!» — и разразилась громкими рыданиями. Кто такой этот Тамир, мы так и не узнали. Воспользовавшись тем, что селяне про нас забыли, мы с Леанором покинули излишне гостеприимную деревню.
— Юмира, ты золото! — попытался меня обнять Леанор, но получил звонкую пощечину. Чуть подумав, я ударила еще раз. Было безумно обидно. Сама не знаю почему, но я привязалась к красноволосому магу. Настолько, что в какой-то степени стала считать его своим.
