Замолкнув Кавил принялся судорожно перезаряжать свой арбалет, но сделать это на ходу оказалось не просто, и прежде чем он успел взвести тетиву и наложить новый болт, несколько драгоценных снарядов канули в небытие, упав на прожорливую шкуру Сборщика.
Не желая повторять своей недавней ошибки и решив в этот раз хорошенько прицелиться, Кавил вскинул свое оружие вверх и принялся водить его в след за тварью, неотрывно следя лишь за ней, и ни на минуту не оставался на месте. Единственный, кто успел сбросить с себя все доспехи, он куда меньше всех нас проваливался в пузырящуюся под ногами гущу и двигался вперед намного быстрее, почти что бежал, совершенно не глядя себе под ноги, и прежде чем наш компаньон вновь успел нажать спусковой крючок арбалета, его нога заскользила на склизкой поверхности. Мы с Орноном вскрикнули в унисон, но оказалось уже слишком поздно. Кавил рухнул прямиком на Собирателя, провалившись в него всем телом, лицом в низ. Он не успел даже вскрикнуть, лишь дергал руками и ногами пытаясь выбраться на свободу, но липкая чернота вцепилась в него слишком крепко. Наш подельник не долго сумел оставаться на поверхности, истерично дергаясь всем своим телом и пытаясь вырвать голову из душного плена, что бы глотнуть хоть немного спасительного воздуха, он лишь ускорял собственное поглощение и когда мы преодолели разделяющее нас расстояние, всего в несколько десятков шагов, на том месте где еще совсем недавно поднималась и колыхалась поверхность безликого Собирателя, теперь осталась лишь спокойная и невозмутимая чернота, словно бы никто в нее и не проваливался, тварь проглотила Кавила слишком быстро, сожрала целиком, не побрезговав и арбалетам, и все что нам оставалось, это продолжать двигаться вперед, что бы не разделить его страшной участи.
- Давай, поднажми, осталось уже не так уж и много! - Твердил я Орнону подталкивая его в спину, помогая переставлять ноги. Мой друг постанывал от каждого нового шага, вынуждающего его выдирать больную ногу из липкой массы, но даже и не подумал жаловаться и ныть, стиснул зубы и продолжал шагать дальше, как заведенный.
Безжалостное солнце, с каждой секундой, словно бы начинало жечь все сильнее, в своих тяжелых доспехах я чувствовал себя как в печи, сердце в груди уже готово было разорваться от напряжения, а воздух вокруг словно сгустился и от каждого нового вдоха в горле начинало першить. Амулеты стремительно умирали, проживая последние минуты собственной жизни и каждый новый глоток воздуха мог оказаться для нас последним. Не знаю, что должно было прикончить нас быстрее, нестерпимый испепеляющий зной или отрава, разлитая в воздухе, но Хоргс, похоже от природы совершенно лишенный какого либо любопытства, не стал дожидаться выяснения этого мучавшего меня вопроса и не стал оставлять свою добычу липкой прожорливой грязи.
