Собрались тогда князья в Киев на совет. Долго они совещались и согласились наконец идти на врага, чтобы принять его на чужой земле, а до своей не допустить. Мой отец тоже присоединился к походу и меня взял, хоть я был еще отрок, мне и пятнадцати лет не было. Правда, из лука я стрелял и мечом владел не хуже опытного воина. Когда стали на Днепре, не доходя Олешья, таурмены прислали к нам своих послов, и те завели хитрые речи: «Если вы послушались половцев, послов наших перебили и все идете против нас, то пусть нас небо рассудит, а мы вас ничем не трогаем». На этот раз князья отпустили послов живыми.
Когда наконец собрались все полки русские и половецкие, то Мстислав Удалой снарядил тридцать ладей, чтобы переправиться через Днепр. Я тоже, никого не спросясь, увязался за ними. В нашу ладью набилось человек сорок. Ладья осела — чуть борта воду черпать не стали. Стража поганых нас не ждала и в страхе пустилась бежать. Мы за ними. Они хотели скрыться за половецким курганом, но и тут им не было спасения. Не удалось им спрятать и воеводу своего Гембляка, которого они хотели живого закопать в кургане.
— Как это? — удивилась Александра.
— Отрыли у подножия кургана яму, Гембляк в нее сел, а они его землей присыпать стали, только отверстие для трубки из тростника хотели оставить, чтоб он дышать мог. Мы его нашли и взяли в полон, хотя он и вырывался изо всех сил, что-то кричал и плевался. Я первый его тогда заметил. Потом наши князья выдали его половцам на смерть.
— Туда ему и дорога, — пробасил Евлампий.
Афанасий вздохнул и перекрестился.
— Узнав, что все сторожевые посты разбиты, русские полки переправились через Днепр. Лучники и ратники встретились с погаными на половецком поле, победили их и преследовали далеко по степи. Потом они вернулись к своим полкам, ведя отбитые стада. Так что было чем кормить наше войско, пока мы девять дней добирались до реки Калки, перешли ее и расположились станом. Тут гляжу, Мстислав Удалой подзывает меня — видно, запомнил, что это я Гембляка нашел, — и велит подержать стремя, пока он будет на коня влезать. В доспехах он пудов шесть весил. Тут я его впервые так близко увидел: половина лица и нос белые, что всегда шлемом прикрыты, а шея и щеки загорели аж до черноты. Борода короткая, вся в завитках разного цвета — белых, рыжих, черных. Волосы русые, каким-то серым налетом покрытые, то ли от пыли, то ли седеть начали. Глаза светлые навыкате, смотрят прямо на тебя, а вроде и не видят.
