Незадолго до рассвета раздался одинокий выстрел. Сонный Лопес не хотел одеваться. Жена торопила его. Громко вздыхая, он стал застегивать мундир не на ту пуговицу. Молодой лейтенант повторял: «За Испанию! За Испанию!». Женщина плакала навзрыд. По пустырям бежал Васкес и вопил:
— Это Маноло!..
Они остановились в двух километрах от города. Фургоны «Перевозка мебели», ослы с пулеметами, барселонские такси, лимузины, скрипучие таратайки, грузовики обложенные тюфяками, патроны, курдюки с вином, гитары.
На машине Маноло написано: «В Уэску».
— Пулеметы ставь!
— Ставь сам.
Кто-то крикнул:
— Ты с Маноло не шути — он в комитете.
— А я что — не комитет?
Девушки в туфельках на высоких каблуках неловко карабкаются по камням: они едва волочат тяжелые винтовки. Позади облако пыли: идут металлисты, солдаты, ткачихи из Сабаделя, бухгалтеры, торреадоры, почтовики. У кого револьвер, у кого ружье, у кого кухонный нож. Старуха бежит с вилами:
— Бей их! Бей!
Горы откликаются: бей!
Под’ехали крестьяне из соседней деревни верхом на мулах. Один горделиво показывает мушкет:
— Кабанов бил, теперь буду бить генералов.
Старый анархист, которого все зовут «Кропоткиным», суетится:
— Куда флаг поставить?
У «Кропоткина» длинные седые локоны и галстук, повязанный бантом. Маноло спрашивает:
— Сколько нас?
Никто не отвечает.
Мальчишка швырнул ручную гранату и убил барана. «Кропоткин» рассердился:
— Жизнь заслуживает уважения!
— Сволочи, сколько нас?
К Маноло подошел гитарист Антонио:
— Покажи, как из ружья стрелять, а то скандал — ничего не получается.
Крестьяне угрюмо повторяют:
— Говори, где фашисты? Пора стрелять — они из экономии молотилку вывезут.
Они стоят на камнях под городом. Камни рыжие и рыжий город. Глухие стены. Ни деревьев, ни травы — пустыня. Кричат люди, кричат мулы. Никто никого не слушает.
Маноло идет вверх.
— Бей их!
Осторожно мулы ступают над обрывом.
Свист, грохот, рыжая пыль — разорвался снаряд. Все бросились вниз. Маноло кричит:
— Стой!
Остался только «Кропоткин» с флагом.
— Стой!
— Стой!
Убили Антонио: он лежит с раскрытым животом под розовым ранним солнцем — Антонио, веселый гитарист, гордость барселонской Паралели[1].
— Антонио!
Это его окликает Маноло; и вдруг, озверев, Маноло кидается вдогонку за беглецами:
— Антонио… Слышите, сволочи, Антонио!..
Они остановились растерянно переглядываются. Крестьянин с мушкетом лопочет:
— Не видно, откуда стреляют — поэтому…
Еще снаряд. Теперь никто не двинулся с места. Маноло идет вверх; за ним другие. Пулеметы. Вскрикнула женщина. Мул сполз вниз. Солдат подпрыгнул и перевернулся.
