Полночь. Вернувшиеся с музыки и гулянья дачники успели поужинать и укладываются спать. На опустевших дорожках парка изредка попадаются запоздавшие пешеходы и ищущие уединения парочки. На последних с раздражением косятся Зенин и Орловский: несет же их нелегкая как раз в ту сторону, куда направляются и они.
Нептун точно чувствует настроение и мысли своего хозяина и тоже неодобрительно поваркивает. Так бы, кажется, и впился зубами в ногу ночного франта или его дамы: «Ну, чего, дескать, не спите, как все добрые люди, только нам в серьезном деле мешаете».
Вот конец нарядных дач, Дальше, на окраине, разбросаны маленькие домики. К самому последнему из них, стоящему на опушке леса, и пробирается Зенин с Орловским.
Наклонившись к собаке, Орловский шепнул ей в самое ухо:
— Оставайся здесь, Нептун, не лай, не ворчи и жди моего призыва.
Умный пес чуть потерся об ногу хозяина и лег за ближайшим кустом. Черная шерсть собаки слилась с чернотой ночи.
Оба друга положили рядом с собакой свои пальто, проверили глухие фонари и отмычки и, невидимые в обтяжных черных костюмах, неслышно ступая мягкими подошвами, направились в обход дома.
— Только бы не оказалось у него собаки.
— Нет, псы органически его не переносят. Я же говорил тебе об этом.
Крошечный домик погружен во тьму. Мертвая тишина. Не шелохнется лист, не затрещит кузнечик.
Спит хозяин, или его нет дома?
Тревожно бьется сердце у Зенина, осторожно вкладывающего отмычку в дверной замок.
На страже, под окном, притаился Орловский.
Чем они оправдают свой ночной визит ко всем известному, всюду бывающему старику, если тот накроет их у себя? Разрешения на обыск у них нет — что–то будет?
«Влезть в чужую квартиру, основываясь только на каких- то предчувствиях, это прямо мальчишество» — невольно думает Орловский.
Чуть слышно скрипнул замок, и Зенина обдало сыростью непроветриваемого помещения. Осторожно переступил порог. Чутко слушает. Ни звука. Быстрым, тонким лучом света прорезал темноту.
В первой комнате никого, во второй — тоже. Глубоко, облегченно вздохнув, Зенин быстро привычной рукой приступил к обыску. Слава Богу, что обстановка самая скромная, почти скудная, не представляет большого затруднения.
Осмотр первой комнаты не дал ничего. Вторая… Фу, какая сырость, точно в подвале! Как может человек жить в таких условиях! И это называется снять дачу для поправления здоровья.
Какая странная обстановка! В буфете ни признака посуды, на столах ни книги, ни даже клочка бумаги. Что он, дни и ночи проводит вне дома, что ли? Даже постель точно никогда не трогается.
