— У нас, душечка, обед всегда в три, а сейчас — без двадцати четыре, следовательно, я опоздал только на сорок минут. Но если бы не пришел и до вечера, то сегодня такое исключительное и ужасное происшествие, что неудивительно было бы и совершенно забыть про обед.
У Зинаиды Николаевны заблестели глаза. Неужели судьба посылает ей какое–нибудь неожиданное развлечение?
— Что же случилось, мой милый? Ты пришел такой усталый и расстроенный, что у меня душа заболела при взгляде на тебя, — спросила она, сразу меняя тон.
— Полковник Ромов и вся его семья зверски убиты.
— Ах, как это интересно… то есть… я хотела сказать, ужасно. Обед свободно обождет еще немножко, а я поздно завтракала и совсем не хочу есть; ты же так любишь основательно умыться перед обедом. Иди, родной, умываясь, ты расскажешь мне об этом ужасе.
Долго отфыркивался и отдувался под холодной струей Сергей Сергеевич, потом передал жене подробности убийства и даже, не утерпев, сказал о своем впечатлении, что рану сосало какое–то животное.
— Только помни, Зинуша, что переданные подробности не должны раньше времени попасть в печать. Я, собственно, не должен был посвящать тебя во все подробности и особенно в мое предположение, о котором я даже умолчал при следствии. Помни, что помимо всего, я могу стать просто сказкой города, а мое положение и приобретенное имя требуют такта и осторожности. Но что я поделаю со своей, очень частой, слабостью перед тобой? После 25 лет совместной жизни, я все еще подпадаю под очарование твоей улыбки и подкупающей сердечности.
— О, Серж! Ты же оскорбляешь меня этими сомнениями. Когда же я была бестактной или подводила тебя за твое доверие? Я не менее твоего понимаю важность и не- нарушимость профессиональной тайны.
Бедный Сергей Сергеевич вспомнил, что не раз попадал в неловкое положение из–за неосторожной болтливости жены, но сказанного не вернешь. Авось, на этот раз она удержится, а на будущее время он не станет подвергать испытанию женскую болтливость, и, подавив вздох раскаяния, он взял жену под руку и направился в столовую.
Сколько внимания и заботливости перепало сегодня на его долю.
«Ох, что–то уж слишком блестят у Зиночки глазки, — подумал Сергей Сергеевич. — Ну, да «Бог не выдаст — свинья не съест», — гласит русская пословица».
— Я, Зинуша, полежу часочек, ведь в шесть часов опять начнется у меня столпотворение в приемной.
— О, милый, ляг, конечно, я позабочусь, чтобы тебя не беспокоили.
