— Кто наследует его имущество, г. Плевин?
— Вы положительно летите с быстротой экспресса, — усмехнулся адвокат. — Третий по порядку вопрос уже о наследниках. Вы не думаете, что здесь просто–напросто грабеж, сопровождающийся убийством, — обыкновенное явление для наших подмосковных местностей?
— Грабеж, правда, имеет здесь место, — согласился Зорин, — но… есть, знаете, кое–что, коллега, что говорит против того допущения, что это был типический грабеж.
Веселый огонек блеснул из–под тяжелых век. Привыкши недоверчиво относиться к следственным властям, адвокат еле сдержал улыбку,
— Правда? — спросил он, хорошо маскируя недоверие, с которым отнесся к заявлению следователя.
— Увы, да, — возразил серьезно Зорин, не уловив настоящего оттенка вопроса. — Поэтому–то я и спросил вас о наследниках.
— Прямых, кажется, нет, по крайней мере с его стороны, а с ее… — адвокат задумался.
Зорин застыл в вопросительной позе…
— Есть, кажется, бедный родственник, не то родственница, некая Брандт. Покойная ведь урожденная Брандт?
— Нет, она урожденная Свирская. Я сомневаюсь, чтобы наследство каким–либо образом могло перейти к ее мачехе Свирской, а тем более к ее сводному брату Брандту.
— Вот о нем бы я хотел что–нибудь знать.
— Оставьте саму мысль об этом. Такой симпатичный, умный и, по словам его сестры, даже даровитый человек. Не везет только ему, бедняге, никак не может устроиться.
Следователь спросил адрес Брандта и, получив его, поспешно записал в книжку.
— Бедный родственник, вы говорите, который не может устроиться? Что это за тип вообще, г. Плевин?
— Я не вполне понимаю ваш вопрос, г. следователь, — слегка прищурился адвокат.
— Я хотел бы знать, какой у него характер, наклонности?..
Плевин рассмеялся с оскорбительной откровенностью.
— Не думаете же вы, что Брандт имеет что–нибудь общего со вчерашним происшествием? Повторяю, оставьте саму мысль об этом, дорогой коллега, — в приливе надменной веселости, адвокат в первый раз употребил это обращение к следователю.
— Быть может, вы знаете, часто ли он бывал у Ромовых?
— Нет, его не особенно жаловал покойный.
— Почему?
— Все мы чем–нибудь грешны; покойный до смешного страдал нелюбовью к бедным родственникам жены и преклонялся перед чужим богатством, чинами, титулами…
— А его жена?
— Она выросла с Брандтом, любила его очень, — как и свою мачеху, и еще на днях взяла с меня слово, что я помогу ему устроиться в одной из редакций; он что–то такое написал.
— Давно ли вы видели Ромовых?
