Это были простейшие упражнения, освоенные Уинтроу в монастыре, и ему немедленно вспомнилась родная обитель. Он стал черпать в этих воспоминаниях глубокий внутренний мир и духовную силу, так необходимую ему в этот миг…
Но в результате всех своих усилий вдруг совсем неожиданно ощутил себя… шарлатаном.
Что он, спрашивается, вообще здесь делал? Пытался изобразить то, что совершал старый Са'Парте над страдающими больными?… Он что, хотел внушить Кенниту, будто он — настоящий жрец-целитель, а не обыкновенный мальчишка в коричневых одеждах послушника? Он не успел пройти должного обучения, достаточного даже для простого избавления от боли… какое там — для отнятия пораженной ноги!
Он попытался внушить себе — какая, мол, разница, он просто делает все, что в его силах, чтобы помочь Кенниту… Но тут же задался вопросом, а честно ли это хотя бы по отношению к себе самому. «Может, я просто-напросто шкуру свою пытаюсь спасти?…»
Между тем хватка Кеннита на его руке постепенно ослабевала. Судорожное напряжение покинуло мышцы его шеи и плеч — голова перекатилась на влажные от пота подушки. Дыхание капитана замедлилось. Теперь это было просто тяжелое дыхание предельно измученного человека. Уинтроу все не выпускал его руку… Са'Парте рассказывал ему о приемах, позволяющих поделиться со страдальцем толикой силы, но до того, чтобы самому ее попробовать, Уинтроу еще не дошел. И вообще — он собирался быть художником, творящим во имя Са, а не целителем, что лечит во славу Его… Как бы то ни было, он сжал в ладонях потную руку Кеннита, распахнул Са свое сердце и принялся горячо молиться, призывая Всеотца вмешаться, прийти им обоим на помощь. «Да восполнит милость Твоя те познания, которых мне сейчас так недостает…»
— Я этого больше не выдержу… — подал голос Кеннит.
Скажи подобное кто-то другой, эти слова прозвучали бы жалобно или, хуже того, умоляюще. Кеннит же выговорил их, просто констатируя факт. Боль постепенно уходила, а может, просто притупилась его способность на нее реагировать. Он прикрыл темные глаза веками, и Уинтроу вдруг ощутил одиночество. Кеннит же проговорил тихо, но ясно и твердо:
— Отрежь ее. Как можно скорее. Сегодня… Сейчас.
Уинтроу покачал головой, потом облек свой отказ в слова:
— Никак не могу. У меня нет под рукой и половины того, что для этого требуется. Брик сказал, до Бычьего Устья всего день-два ходу. Нам следует подождать.
Глаза Кеннита резко распахнулись.
— Ну а я ждать не могу, — заявил он со всей прямотой.
