— Хороший вопрос… Жаль, он тебе никогда раньше в голову не приходил. Чего бы, значит, я от тебя хотел?… — повторил талисман, словно пробуя на вкус эти слова и определенно наслаждаясь. — Возможно, я хотел бы заставить тебя пострадать. Возможно, я хотел бы поиздеваться. Возможно, я…
Тут за дверью прозвучали шаги. Стук башмачков Этты… и легкий шорох босых ног.
— Будь с Эттой добрее, — торопливо потребовал талисман. — И, может быть, я…
Дверь открылась, и он тотчас умолк, превратившись в обыкновенную деревянную бусину на запястье больного. Вошел Уинтроу, и следом за ним — шлюха.
— Я привела его, Кеннит, — объявила Этта, прикрывая за собой дверь.
— Отлично. Оставь нас одних.
Если треклятый талисман полагал, будто сможет его силой к чему-либо принудить, — он здорово заблуждался…
— Кеннит… — замялась Этта. — Ты уверен, что это разумно?
— Нет, — сказал он. — Как раз напротив, я уверен, что это величайшая глупость. Люблю, знаешь ли, глупости делать. — Кеннит говорил негромко, вполглаза наблюдая за деревянным личиком у себя на запястье. Никакого движения — лишь глазки посверкивали. Должно быть, талисман обмозговывал страшную месть. «Ну и шут с ним. Пока я еще дышу, ничто не заставит меня расшаркиваться перед поганой деревяшкой…»
— Выйди, — повторил он. — Оставь нас с мальчиком наедине.
Этта вышла, держась неестественно прямо. Она плотно притворила дверь — это вместо того, чтобы как следует ею хлопнуть. Как только она скрылась, Кеннит кое-как сел в постели.
— Подойди, — велел он Уинтроу. Тот повиновался, и Кеннит, дотянувшись, откинул угол простыни, так что его изувеченная нога предстала во всей красе. — Вот, — сказал Кеннит. — Ну и что ты можешь для меня сделать?
Зрелище было такое, что мальчишка побледнел. Кеннит видел, какого внутреннего усилия ему стоило подойти к постели вплотную и рассмотреть его ногу вблизи. Ко всему прочему, от нее еще и воняло — Уинтроу помимо воли поморщился. Однако потом он прямо посмотрел на него своими темными глазами и ответил честно и просто:
— Не знаю, право. Выглядит очень скверно… — Вновь глянул на ногу и встретился глазами с пиратом: — Давай рассуждать так. Если мы не попытаемся отнять зараженную часть ноги, ты точно умрешь. Так что, пытаясь сделать операцию, мы, собственно, ничем не рискуем.
Кеннит растянул губы в деревянной улыбке:
— Я-то точно особо ничем не рискую. А ты — собственной жизнью и еще жизнью отца.
Уинтроу коротко, невесело рассмеялся:
