Не имея ничего против, мы последовали за ними в своем ялике и, обогнув излучину залива, увидели огни деревушки, перед которой расположились на якоре несколько шмаков. Нас препроводили в гостиницу, где представили жуткому напитку по имени «кофейный пунш» и обширному кругу прокуренных мореходов, которые из вежливости говорили на немецком, но во всем остальном являлись датчанами. Дэвис сразу оказался среди них, как дома, причем вызвал у меня легкую зависть. Его немецкий был самого примитивного свойства, bizarre[26] в части словарного запаса и с комичным акцентом. Но то ли узы морского братства, то ли его собственное обаяние помогали им вполне понимать друг друга. Я на этом собрании смотрелся бледной тенью, хотя Дэвис, настойчиво величавший меня meiner Freund[27], изо всех сил пытался выставить меня в лучшем свете и втянуть в общий разговор. Но меня сразу раскусили как малопригодную амфибию. Мой приятель, обращавшийся ко мне иногда с просьбой подсказать то или иное слово, оживленно толковал о якорных стоянках и утках, особо, как я припоминаю теперь, упирая на шансы хорошо поохотиться в некоем Шляй-фиорде. Я был совершенно забыт, пока на помощь не пришел неразговорчивый субъект в очках и очень высокой шапке. Он оказался единственным среди присутствующих сухопутным. Некоторое время мой собеседник молча пыхал трубкой, потом спросил, не женат ли я, а если нет, то когда собираюсь. Учинив этот допрос, датчанин встал и вышел.
Когда мы в сопровождении всей честной компании покинули гостеприимную гостиницу, пробило уже одиннадцать. Наши друзья со шмака настаивали воспользоваться своей лодкой – руководствуясь исключительно чувством товарищества, потому как всем нам там места не хватило бы, – и не отпустили до тех пор, пока на дно нашего ялика не было вывалено ведро свежепойманной рыбы. Много раз пожав покрытые чешуей руки, мы погребли к «Дульчибелле», мирно спящей на ковре из подрагивающих на воде звезд.
Дэвис понюхал воздух и понаблюдал за верхушками деревьев, с которыми игрались легкие порывы ветра.
– По-прежнему зюйд-вест, – сказал он. – И снова будет дождь. Но ветер скоро зайдет к норду.
– А для нас это хорошо или плохо?
– Смотря куда пойдем, – неспешно отозвался мой приятель. – Я расспрашивал этих парней насчет утиной охоты. По их мнению, лучшим местом является Шляй-фиорд. Он примерно в пятнадцати милях к югу от Зондербурга, по пути к Килю. Рыбаки говорят, там в устье живет один лоцман, который все подскажет. Но особо они нас не обнадежили. Для хорошей охоты требуется северный ветер.
