Любовью к людям безнаградной – я
Любовь к спасителю, любовь к царю
Любви, к ее источнику, к ее
Подателю питаю. И с тex пор,
Как этот мир любви в меня проникнул,
Моя любовь к ним есть любовь к тому.
Кто первый возлюбил меня: любовь.
Которая не ищет своего,
Не превозносится, не мыслит зла,
Не знает зависти, не веселится
Неправдою, не мстит, не осуждает:
Но милосердствует, но веру имлет,
Всему, смиряется и долго терпит.
Такой любовию я близок к людям,
Хотя и розно с ними несказанной
Моею участью; в веселья их
Семейств, в народные пиры их
Я не мешаюся: но есть одно,
Что к ним меня заводит: это смерть,
Давно утраченное мною благо,
Без ропота на горькую утрату,
Я в круг людей вхожу, чтоб смертью
В ее земных явленьях насладиться.
Когда я вижу старика в последней
Борьбе с кончиною, с крестом в руках,
Сначала дышащего тяжко, вдруг
Бледного и миротворным сном
Заснувшего, и вкруг его постели
Стоит в молчании семья, и очи
Ему рука родная закрывает;
Когда я вижу бледного младенца,
Возвышенного в ангелы небес
Прикосновением безмолвной смерти;
Koгда расцветшую невесту, дочь,
Похищенную вдруг у всех житейских
Случайностей хранительною смертью,
Отец и мать кладут во гроб; когда
В тюремном мраке сладко засыпает
Последним сном измученный колодник;
Когда на поле боя, перестав
Терзаться в судорогах смертных, трупы
Окостенелые лежат спокойно —
Все эти зрелища в меня вливают
Тоску глубокую; она меня,
Как устарелого скитальца память
О стороне, где он родился, где
Провел младые дни, где был богат
Надеждами, томит; и слезы лью
Из глаз, и я завидую счастливцам,
Сокровище неоценимой смерти,
Его не зная, сохранившим. Есть
Еще одно великое мгновенье.
Когда я в кpyг людей, как их родной,
Как соискуиленный их брат, вступаю:
С смирением презренье их приемля,
Как очистительное наказанье
Моей вины, я к тайне причащенья
Со страхом божиим и верой сердцем
Единым с ними приступаю. В час,
Когда небесные незримо силы
Пред божиим престолом в храме служат,
И херувимов братство христиан
Шестокрылатых тайно образует,
И, всякое земное попеченье
Забыв, дориносимого чинами
Небесными паря царей подъемлет,
В великий час, когда на всех концах
Создания в одну сливает душу
Всех христиан таинственная жертва,
Когда живые все – и царь, и нищий,
И счастливый, и скорбный, и свободный.
