Однако, в то время как даос пребывает в мире с дао, Камю так и не нашел удовлетворения в абсурде, и существует расхожее мнение, что он покончил с собой. Он прекрасно сознавал стоящую перед ним дилемму:
Если бы я был деревом среди деревьев, кошкой среди животных, эта жизнь имела бы смысл, или, точнее, передо мной не встала бы эта проблема, ибо я бы принадлежал этому миру. Я был бы вот этим миром, которому я сейчас противопоставлен всей целостностью моего созна — [120] ния и своим настойчивым желанием определенности. Именно в силу этой смехотворной причины я и возражаю против всего мироздания. Я не могу перечеркнуть его одним лишь росчерком пера.
Камю хотел вырваться из оков своего ума и стать единым с «бытием». Он хотел освободиться от своего «настойчивого желания определенности» и обрести успокоение в неизвестности. Увы, поблизости не нашлось даоса или дзэнского наставника, которые могли бы дать Камю уроки; на Западе не существовало ни традиции, которая могла бы удовлетворить его потребность, ни методов, с помощью которых можно было бы превратить его «экзистенциализм» в образ жизни. Он был только философом, и когда игры ума не смогли более его поддерживать, он капитулировал.
Из экзистенциалистов ближе всех к формированию нового подхода к жизни, в основе которого должна быть идея Вселенной без Бога, морали и разума, подошел великий философ XIX века Фридрих Ницше.
Хотя многим чужды попытки Ницше дать осмысление абсурду, кое–кто наградил бы его титулом учителя безумной мудрости.
Я живу в своем собственном доме, никогда не копировал никого даже наполовину и смеюсь над любым светилом, который неспособен посмеяться над самим собой.
Надпись над дверью дома Ницше
Ницше разработал свою собственную уникальную философскую систему безумной мудрости, у которой много общего как с идеями, так и со стилистическими приемами восточных мудрецов. Местами, когда Ницше дает оценку своим эксцентричным, анархистским убеждениям, он в точности напоминает древнего святого дурака даосизма.
Все хорошее — инстинктивно, а значит, естественно, необходимо, свободно. Утомительные усилия — это недостаток; Бог совсем не похож на героя. (По моим понятиям: легкая поступь — вот первый признак божественности.)
[121]
Божественная «легкая поступь» Ницше идет нога в ногу с даосизмом, но его собственные «тяжелые башмаки» не позволяли ему передвигаться столь же легко. Его так и подмывало лягнуть устои западной цивилизации.
