Все здесь хотят поставить меня во главе чего–то. Хотят сделать судьей, большим чиновником или толкователем текстов. Знание же, которым я обладаю, этого не хочет. Оно хочет наслаждаться самим собой. Я — плантация сахарного тростника, и в то же время я вкушаю его сладость.
Знание, что можно приобрести, совсем иное. Обладающие им беспокоятся о том, придется ли оно по вкусу слушателям или нет. Это приманка, с помощью которой завоевывают популярность. Знание, доказываемое в споре, нуждается в покупателях. Оно лишено души. Напористое и энергичное перед внемлющей толпой, оно сникает, когда остается одно.
Единственный настоящий слушатель — Бог. Жуйте неслышно сладостный сахарный тростник Божественной Любви и оставайтесь по–детски игривыми. Ваше лицо порозовеет от сияния, подобно бутонам роз.
Для Руми все в мире, включая и наше «я», — лишь проявление некоего Божественного разума. Поэтому он не может не чувствовать огромную любовь и близость ко всему, что происходит вокруг нас, — к этому непрерывному космическому танцу.
Только подумайте о том, как ФЕНОМЕНЫ
возникают из Пустыни Небытия,
облекая себя в материальность.
Утром и вечером
они появляются, один за другим,
отталкивая друг Друга:
«Сейчас моя очередь. Прочь!»
Сын взрослеет, отец уходит на покой.
Этот мир феноменов — сплошное
пересечение дорог, где все идет своим путем.
Кажется, что мы пребываем в покое, —
на самом же деле мы движемся,
а Фантазии Феноменов проскальзывают
через нас, словно идеи сквозь шторы.
Они приходят к колодцу глубокой любви
внутри каждого из нас.
Они наполняют из него свои кувшины
и удаляются.
Есть источник, из которого они происходят,
и фонтан в пределах этого мира.
Будьте великодушными.
Будьте благодарными.
Покайтесь, если вы не таковы.
Нам не дано знать,
что задумал
Божественный Разум!
Кто я,
стоящий посреди этого
потока мыслей?
Руми и Баалшем–тов олицетворяют собой святого дурака Запада: любящего всех живых существ, особенно тех, кому приходится нуждаться; думающего не о знаниях и собственном «я», а только о Боге. Вера западных святых дураков в некое сверхъестественное божество — вот что отличает их от даосских и дзэнских учителей, искавших опору своей веры в мире природы. Восточные святые дураки приходят к единству со всем, что нас окружает, через бесстрастное приятие мира, тогда как западных мистиков отличает страстная любовь ко всему сотворенному, в котором, по их представлению, являет себя сам Бог.
Святые дураки Востока и Запада по–разному воспринимают мир, но ни те ни другие не заставляют нас им верить. Вместо этого они отвечают на наши вопросы либо своими собственными вопросами, либо загадками и притчами. Нередко эти святые дураки учат нас безумной мудрости лишь тем, что остаются самими собой. Присмотревшись к ним повнимательней, мы, возможно, сумеем понять, как следует жить так, чтобы просто принимать жизнь такой, какова она есть, а то и любить ее великой любовью.
