Тело и сознание словно медленно цепенели.
И это было нехорошо.
Молитвенник Два-Двенадцать являл собой мавзолей гибернации в западном конце огромной Имперской Авеню. В нем размещалось двенадцать тысяч сто сорок два члена правящей элиты Спеси.
Мы приблизились к огромному склепу и стали подниматься по черным, заметенным снегом ступеням.
Я остановился:
— А где хранители гробницы?
— Совершают обход, — был ответ.
Я поглядел на Виббен и покачал головой. Ее рука скользнула под мантию, подбитую мехом.
— Они знали о нашем прибытии? — спросил я, снова обращаясь к хранителю. — Знали, что мы ожидаем встречи?
— Я проверю, — сказал хранитель, который передавал планшет.
Он продолжил подъем по ступеням, и фосфорное свечение его посоха задрожало. Двум другим, похоже, стало не по себе. Я кивком подозвал Виббен, чтобы она держалась поблизости, и пошел за проводником.
Мы догнали его на нижней террасе и обнаружили взирающим на лежащие тела четырех хранителей, чьи светящиеся посохи с шипением угасали поблизости.
— К-как? — Он запнулся.
— Отойди, — произнесла Виббен, вытаскивая оружие.
Крошечная янтарная руна, означающая «Взвод», засияла в темноте.
Я обнажил свой меч и включил его. Клинок хищно загудел.
Южный вход в гробницу был открыт нараспашку. Оттуда вырывались сверкающие копья света. Все мои опасения наперебой торопились оправдаться.
Когда мы вошли, Виббен поводила из стороны в сторону дулом пистолета. Зал оказался узким, с высоким потолком, освещенным сферическими лампами. Врывающийся снаружи ветер завивал снежные буранчики на отполированном базальтовом полу.
В нескольких метрах от входа в замерзшей луже крови лежал еще один мертвый хранитель. Мы перешагнули через него. От главного коридора в разные стороны расходились проходы, ведущие вдоль гладких базальтовых чертогов, где располагались ряды крионических камер.
Мы шли словно по самому огромному моргу во всем Империуме.
Виббен беззвучно устремилась направо, а я пошел влево.
Признаюсь, что к этому моменту я был сильно взбудоражен, — мне не терпелось покончить с делом, которое так долго не давало мне покоя. Эйклон ухитрялся убегать от меня в течение целых шести лет! И каждый день из этих шести лет я изучал его почерк. И каждую ночь видел сны о нем.
А теперь я мог почувствовать даже его запах.
Я поднял забрало.
С потолка капала вода. Вода Оттепели. Внутри становилось теплее. Кое-где смутные силуэты уже зашевелились в своих ледяных камерах.
Рано! Слишком рано!
