— Типичная сверхреакция. В их году одиннадцать месяцев абсолютной тьмы, поэтому они чрезмерно освещают свое жилье.
— А на время сна они свет выключают?
— Сомневаюсь.
— Неудивительно, что они все тут сдвинутые. Одуряюще яркий свет, одуряющая темнота — и соответствующий склад ума. Их естественные биоритмы должны были пойти вразнос.
Я кивнул. Вначале меня совершенно обескуражило то, что ночь, казалось, не собирается кончаться. Теперь те же самые чувства вызывал этот постоянный полдень. В своем докладе Эмос указывал, что мир назвали Спесью по той причине, что после семидесяти стандартных лет полета к этой планете на транспортных судах первопоселенцы обнаружили, что их расчеты не оправдались. Но вместо того чтобы поискать планету с нормальной орбитой, они осели в этом мире, где им пришлось терпеть эту невероятную смену тьмы и света. Они остались, сделав криогенные технологии частью своей культуры. На мой взгляд, это было ошибкой, но я здесь находился не для того, чтобы критиковать культуру.
— Заметил что-нибудь? — спросил я Бетанкора.
Он неопределенным жестом обвел посадочную площадку:
— В этом сезоне у них не много посетителей. Торговля почти замерла, весь мир сейчас на холостом ходу.
— Поэтому Эйклон и решил, что планета уязвима.
— Да. Большинство кораблей здесь местные, трансатмосферники. Часть для нужд хранителей, остальные просто оставлены на время Бездействия. Кроме нас тут еще трое пришлых. Два торговых баркаса и частный катер.
— Разузнай, что сможешь. Попытайся выяснить, кому они принадлежат и по каким делам прибыли.
— Без проблем.
— А что насчет челнока Эйклона, который ты подстрелил, — он здешний?
Мидас затянулся сигареткой с наркотиком и покачал головой:
— Или с орбиты, или с какой-то частной площадки. Ловинк перехватил его передачу Эйклону.
— Надо будет спросить его об этом. Но он мог прилететь с орбиты? У Эйклона может там оказаться межзвездный корабль?
— Если он там и был, то уже улетел, не подавая никаких сигналов.
— Хотел бы я знать, как этот выродок сюда добрался и как собирался снова улететь.
— Я выясню это, — сказал Бетанкор, раздавливая каблуком окурок. Его намерения были твердыми.
— Что насчет Виббен? — спросил он.
— Ты знаешь, какими были ее пожелания? Мне она никогда ничего не говорила. Хотела ли она, чтобы для похорон ее отправили обратно на Торниш?
— И ты сделаешь это?
— Если это было ее желанием. Так что?
— Не знаю, Эйзенхорн. Мне она тоже ничего не говорила.
— Осмотри ее вещи, может быть, она оставила какое-нибудь завещание или инструкции. Можешь сделать это?
