, но и всамделишный, реальный самоубийца. Первое убийство Сальери совершено давно: «Звуки умертвив, музыку я разъял, как труп». Первое убийство — убийство музыки, второе, как следствие, — убийство себя, потому что Сальери убил в себе музыку; и третье — убийство Моцарта».
А ведь против кого Достоевский написал «Бесов» и вывел там таких отрицательных героев, как Кириллов? — Против социалистов. (В средней школе при социализме за то Достоевский одно время даже был исключен из программы обучения литературе.) Достоевский сам был социалистом. И его за то сослали. Не из–за ссылки, не из страха — но Достоевский разочаровался в мирском, так сказать, социализме. Разочаровался — ради другого очарования: христианского социализма. И какие бы угрызения совести по отношению к бывшим братьям по борьбе его ни мучили, ему хотелось своих новых врагов поместить как можно дальше от Бога. Ну так кто же дальше от Бога, чем бесы?
Но ведь, трезвее глядя, ингуманисты от коллективизма разве не лучше бы ему пригодились — те, чьи идеалы — на вылете вверх с Синусоиды?
Для Соловьева в 1974 году, как и для Достоевского, наверно тоже еще не наступили трезвые времена. Но то, что за аскетизм Соловьев сравнил Сальери с социалистами Достоевского, — для меня очень ценно. Не я первый, не я один…
Есть еще одно извинение для смешивающего суперэгоистов со сверхколлективистами: те иногда в мгновение превращаются один в другого и наоборот (как Вертер — помните? — перед самоубийством). Но аналитик должен же понимать, что тут действует правило «крайности — сходятся» и делать ударение на «крайностях», а не — не различать бесов суперэгоизма от экстремистского социалиста Кириллова и якобинца от музыки пушкинского Сальери.
ВОПРОС.
Зачем Пушкин применил слово «херувим» в сальериевской характеристике Моцарта?
ВОПРОС.
Зачем в трактире слепой музыкант играет арию «voi she sapete»?
ОТВЕЧАЕТ ВОЛЬПЕРТ А. И. (1977 г.).
Есть глубокая закономерность в том, казалось бы, незначительном факте, что из всего богатства мировой оперы Пушкин выбрал для исполнения трактирным скрипачом именно знаменитую канцону Керубино «voi she sapete». Тут отражен и демократизм творчества Моцарта, произведения которого знает народ, и близость образа Керубино человеческому облику Моцарта (а также Бомарше и Пушкина). Отзвук этой характеристики слышится в сетовании Сальери: гениальность дается «не в награду… трудов»,
А озаряет голову безумца,
Гуляки праздного.
