Только не подумайте, что я усматриваю в Дарском симпатии к революции и коллективизму. Это у пушкинского Сальери были такие симпатии. А правда, как трава сквозь асфальт, — пробивается. Дарский — тот асфальт. Он исповедует «искусство для искусства»: «…различие между теми, кого Белинский назвал гением и талантом, не только в степени дарования: количественная неравномерность не есть качественная противоположность. Перед нами не две однородных натуры — только с неодинаковой одаренностью, но две взаимно исключающие духовные сущности, два антипода. Перед нами поэт и смертный». Будто смертный в момент восприятия искусства (настоящего восприятия) не является сотворцом, открывающим художественный смысл произведения. Ну, Дарский так не считает. Пусть. Тем ценнее получить кусочек истины от него: Сальери — за общее дело смертных, Моцарт — враг его.
ВОПРОС.
Почему у Моцарта в драме нет биографии, а у Сальери есть?
ПРИМЕР.
С а л ь е р и
…Родился я с любовию к искусству;
Ребенком будучи, когда высоко
Звучал орган в старинной церкви нашей,
Я слушал и заслушивался — слезы
Невольные и сладкие текли.
Отверг я рано праздные забавы;
Науки, чуждые музыке, были
Постылы мне…
И так далее до конца монолога в конце первого действия. И то же — много биографического — во втором монологе.
ВОПРОС.
Почему в пьесе одно действующее лицо — Сальери (Моцарт лишь пассивное орудие небесных сил)?
ОТВЕЧАЕТ М. ГЕРШЕНЗОН (1919 г.).
У Пушкина немало произведений объективных; но лучшие его вещи глубоко автобиографичны, т. е. зачаты им в страстных думах о его собственной судьбе, когда его личное недоумение, созрев, открывалось ему как загадка универсальная. Такова маленькая гениальная драма о Моцарте и Сальери.
Пушкин сам был Моцартом, — в искусстве, — и он знал это; но во всем другом он был Сальери, — и это он тоже знал, это он мучительно чувствовал каждый день, потому что его жизнь была очень трудна. Конечно, дар песен — неоценимое богатство. Но почему же не были ему «суждены небом» и прочие дары? Другим — удача во всем и легкая жизнь, богатство, красота, успех у женщин: тоже сладкие дары и тоже данные даром. Что за произвол в раздаче и какая возмутительная, какая оскорбительная несправедливость! Но ведь он сам, Пушкин носитель такого же дарового дара? Да, — и тем хуже. Пушкин и свой дар рассматривал как частный случай общей несправедливости.
Так, мне кажется, родилась в нем идея «Моцарта и Сальери». Случайному или произвольному определению «неба» человеческое сознание противопоставляет свой закон, — закон справедливости.
