Беспощадный Пушкин | страница 34



Такая Синусоида идеалов с успехом приложима ко всем неприкладным, т. е. идеологическим, искусствам, с учетом теории анклавного развития — к искусству всех народов, а также к любым объектам эволюци от истории стилей до творческой истории отдельного художника. И даже — к изменению мировоззрения любого человека.

Осень 1997 года.


Раздел 2

ПРОВЕРКА ГИПОТЕЗЫ


Вступление


Есть две, казалось бы, взаимоиcключающие идеи. Одна, мельком упоминавшаяся, — Выготского (что ни в одном элементе идея произведения не фигурирует, так как она рождается в душе читателя, слушателя, зрителя — из катарсиса, который сам рождается из противочувствий, возбужденных противоречивыми элементами этого произведения). Вторая — что произведение, как яблоко соком, пропитано идеей его создания, и в талантливых вещах нет ни одного элемента, в котором не отражался бы художественный смысл целого.

Обе идеи можно совместить, если призвать сложность самих элементов. Это как вещество, состоящее из молекул, которые сами состоят из атомов, по отдельности не похожих на молекулу.

В этом разделе будет использоваться преимущественно вторая идея. «Моцарт и Сальери» — трагедия гениальная, и в ней не может быть «молекул» чуждого, непушкинского замысла. Тем не менее толкуют ее очень по–разному. Кто ж прав? А главное — прав ли я? И мыслимо ли дойти до правды? Распространено даже мнение, что в «понимании» искусства и не может быть истины и науки.

А это уже ерунда. Возможно научное приближение к истине. Мало того: оно доступно в принципе всем — как в принципе для всех предназначено искусство.

Сначала вас озаряет и вы полуосознаваемо чувствуете, что «поняли» художника, что, кажется, всякую мелочь вы можете объяснить одним и тем же художественным смыслом целого произведения. Потом, проверяя впечатление на все большем и большем количестве деталей его творения, вы убедитесь… или в своей правоте или в ошибке. Но даже ошибка, будучи осознана, выведет вас к правде, если вы не отступитесь (это труд души, и не многие себе позволяют такую роскошь). Некий небольшой список «атомов» мало ли для создания какой «молекулы» гением был привлечен! Так всмотритесь в другие детали и задайтесь вопросом: «А они зачем?»

Этим я и займусь, сравнивая свою версию с чужими. С теми чужими, что исходят из элементов, мной еще не объясненных. И если их я не смогу включить в опознанное мною «вещество», то я не прав и надо «мое вещество» переопознавать так, чтоб новое — включало чужие объективные наблюдения над текстом. Но если смогу… Тогда более верна моя версия, как бы неожиданна и нова она ни была.