Добрая отличница обещала завтра же что-нибудь и институте разузнать. И я с чистой совестью заснула. Но не верьте, если вам кто скажет, что чистая совесть — лучшее снотворное. Спала я в это ночь просто ужасно. Кошмар сменялся кошмаром.
Полночи за мной гонялся призрак — некая прозрачная сущность с крошечными черными глазами-бусинками. В одной из конечностей призрак сжимал что-то вроде крюка, впрочем, детальнее рассмотреть не удалось. Я просыпалась в холодном поту, едва сдерживая крик. Вставала, открывала окно, надеясь, что свежий ночной воздух разгонит наваждение. Но, стоили сомкнуть глаза, жуткое нечто опять выныривало из тумана.
Но во второй части сна оно имело знакомые очертания. На прозрачную голову была надета серая шляпа с полями, из мутно-серого покрова выглядывала рука в белоснежном манжете, блеснули золотые часы. И глаза, еще недавно черные, как южная ночь, стремительно голубели, приобретая синеву балтийского утра. Словом, призрак теперь сильно походил на Ричарда после двухнедельной голодовки. Правда, попыток проткнуть меня крюком он не оставил. Но самое жуткое впечатление произвел третий сон.
Я шла по чистому полю вместе с Леной, правда, во сне она не была беременной. Лена обняла меня за талию и целенаправленно волокла куда-то, к зарослям шиповника. Мы подходили к кустам все ближе, ближе, мое сердце начинало колотиться, мне не хватало воздуха… Я с силой дернулась, стремясь вырваться из дружеских объятий, сбросила обвившую меня руку, и тут увидела, что эта рука — огромная, волосатая — принадлежит мужчине. Я в ужасе оборачиваюсь и вижу рядом с собой огромную ладонь с гигантскими ногтями… и никого. Пальцы впиваются мне в плечо, резко запрокидывают меня назад… и один из ногтей, увеличиваясь в размере, оплетает мою шею. Я хочу закричать, позвать на помощь, но из груди доносятся только хрипы…
Я вскочила с кровати, держась за горло. Наваждение было настолько сильным, что мне и сейчас чудилось, что рука призрака слегка касается основания шеи. Часы показывали полседьмого утра. Больше заснуть мне так и не удалось. Около 8 утра я поднялась с постели, и, завернувшись в шерстяной плед, уселась за столик в холодной кухне. Надо бы сделать яичницу… Но голова гудела, перед глазами плавали обрывки сна, и так не хотелось возиться у плиты… В конце концов, я поднялась, включила электрочайник, и намазала маргарином кусок французской булки. Ладно, через часик мамочка встанет, покормит, чем Бог послал.
