— Интересная винтовочка, — поделился наблюдением Рудольф.
— Неплохая, — Стрелок любовно погладил цевье. — Сейчас такую уже не найти. Снайперская винтовка Мосина.
— А чего в ней снайперского? — удивился Руди. — Метровый штык убрали и прицел кое-как привинтили?
— Разбираешься? — одобрительно прищурился бандит.
— Немного. Приходилось стрелять из современных высокоточек. А этому раритету пора на пенсию. Какого года?
— Образца 1891. Моя производства 1937 года.
— Антиквариат, — фыркнул Рудольф. — Пережиток прошлого.
— Не спорю, — согласился Стрелок, допил молоко и вытер усы. — Зато проста как вилы, безотказна и некапризна. Мороз, жара, дождь, полный затвор песка, ей нипочем. На пятьсот метров уверенно бьет в голову, а больше мне и не нужно. Кончаться патроны, можно прикладом…, — он замялся подбирая слова. — Как по вашему yebat? Башку проломить короче, и даже прицел не собьется. Для наших условий самое то.
— Вы застрелили солдата на головном бэтээре? — напрягся Рудольф.
— Я, — ответил Стрелок, глядя прямо в глаза. Вот оно, истинное лицо зверя, в нём нет ничего человеческого.
— Он был моим другом, — Руди внезапно охрип.
— З начит ему не повезло, — филосовски обмолвился террорист. — Все вокруг умирают, это нормально.
— Ненормально, — ощерился Штольке. — Это подло, войны сейчас нет.
— Война есть всегда, — возразил Стрелок и незаметно переместил руку на кобуру. — Война остается внутри нас. Войну можно только начать, конца она не имеет.
— И многих вы убили?
— Давно не считал, — Стрелок на секунду задумался. — Знаешь, когда в книжках пишут, как тяжело убивать на войне они лгут. Ты жмешь на спуск и человек падает вдалеке, может споткнулся, или прилег отдохнуть. Не раздумываешь, не задаешь глупых вопросов. Ты или он, кто-то из вас сегодня умрет. Жалость, угрызения совести? Нет, охотничий азарт, дразнящий запах горячей крови, власть. Твой враг кусок бесполезного, мертвого мяса и тебе плевать на его чувства, мечты и на то, кто ждет его дома.
Фанатик, — Руди решил не продолжать разговор. — Что толку, он слеп в своей злобе, ему ничего не докажешь. Пытается казаться добреньким, но вот она суть, — и поспешил сменить тему:
— Так зачем мы сюда пришли, любоваться природой?
— Не нравится вид?
— Он великолепен, — признался Рудольф. Дух захватывало: кристальное зеркало воды, причудливые, серые скалы, заросшие мхом, в величественном обрамлении тяжелой зелени хвойного леса. Необычайная, оглушающая, непривычная городскому обитателю тишина. И над всем этим бескрайнее, нежно-голубое небо. Раньше, отчего-то, не придавал значения мрачной красоте этого сурового края.
