— Чем?
— Если бы мне предложили, я бы ушел. Несмотря ни на что, в огонь и в воду, лишь бы домой, — дверь захлопнулась, лязгнул замок. Рудольф прислушался. Уже привык, что Стрелок ступает абсолютно бесшумно, но он там, за дверью. Странный тип, непонятный, это пугает больше всего. Узкий луч фонаря осветил бревенчатые стены, лавку, тазы и непонятные связки березовых листьев. Кладовка тут или сарай. Штольке открыл вторую дверь и оказался в крохотной комнатке, большую часть которой занимала низкая печь. Вот сюда кидают дрова, тут труба, сверху большой металлический бак. Руди тут же сунул туда нос. Вода. Все тут чужое, за что не возьмись. Мебели нет, только пара лавок и деревянный ящик.
Отыскалась кровать. Вернее дощатые нары вознесенные на полтора метра от пола. И как тут спать? Руди расстелил постель и тщательно обследовал помещение. Мда. Бревна крепкие, в окно разве пятилетний ребенок пролезет. Может и правда помещение для военнопленных, совмещенное с пыточной? Завтра с утречка за тебя и возьмутся, сегодня то все устали. Он залез на нары и укрылся колючим, шерстяным одеялом. Сразу стало как-то спокойней, в детстве, бывало, забьешься под одеяло и все проблемы уходят. Единственное личное пространство которое было у Рудольфа за всю его недолгую и сумбурную жизнь. Будь что будет.
— Твари, выродки, ублюдки, — брызнул слюной Отто Шредер. — Немцы вынуждены сосуществовать с унтерменшами, но они нам неровня! Варвары, веками смешивающие кровь в свальном грехе. У арийца может быть лишь одно отношение к неполноценным — брезгливость!
Класс замер, вслушиваясь в слова. Сейчас все они немцы, в независимости от происхождения. Раса белокурых бестий, победителей и господ. Отто пробуждает гордость в детских сердцах. Лица мальчишек возвышенны и высокомерны. Плечи расправляются, глаза горят негасимым огнем. Они будущие вершители судеб этого мира, который или станет немецким или сгорит. Пройдет всего несколько лет и эти мальчишки встанут на острие разящего удара, под знаменами с черной свастикой. А пока они слушают.
— Эти дикари неспособны к мышлению, — Отто обводит класс налитыми кровью глазами. — Их удел быть рабами. Творчество, искусство, наука, недоступны их примитивному мозгу!
— Зато стреляют они хорошо, — дополнил знакомый голос. По классу прошел легкий смешок.
Рудольф обернулся и увидел сидящего сзади Герта Прийера с простреленной головой. В правом виске аккуратная дырочка, левая сторона черепа отсутствует напрочь, превратившись в кровавое месиво. Багровые сгустки и осколки черепа выплеснуты на парту, вытекший глаз студенистой массой застыл на щеке. Герт конвульсивно затряс головой, страшно улыбнулся, пустил ртом кровавые слюни и просипел:
