— А ну полей! — приказал Стрелок.
Руди схватил ведро, вода тоненькой струйкой полилась на широкую, загорелую до черноты спину. На правом плече террориста белели отметины в виде неряшливых звёздочек. Выходные от пуль.
— Чего ты как калека? Лей смело, — ободрил бандит.
Рудольф опрокинул ведро и подхватил следующее.
— Вот, так хорошо! — Стрелок принялся отфыркиваться как кит. Руди искоса посмотрел на топор. Одно движение, быстрый, сильный удар. А дальше? Куда идти? Попытаться, как офицер из фильма, забрать побольше бандитов с собой? Нет, не стоит это того. Слишком хочется жить. Пусть ведут свою странную игру в доброту, позже посмотрим кто чего стоит.
— Как заново родился! — Стрелок выпрямился и схватил полотенце с натянутой веревки. — Эх, сейчас бы в баню, ничего завтра истопим. А ты чего встал? Раздевайся, или мыться не любишь?
— Сейчас, — Рудольф сбросил грязную куртку и принялся стягивать футболку, очень почему-то стесняясь своих жутких шрамов. Наклонился и на спину хлынули потоки теплой воды, смывая корку грязи, пота, пыли и набившиеся за шиворот еловые иглы. Терр тактично смолчал, и это Рудольфу очень понравилось. Он привык, что каждый придурок, увидев его голым, считает своим долгом лезть в душу тупыми вопросами, о происхождении жутких рубцов.
— Лови, — Стрелок бросил полотенце и чистую, белую рубаху. — Оденешь свежее, свое оставь, позже сожжем.
Рудольф так и не понял, шутит он или всерьез. Жалко спецовку, на работе спросят потом. Хотя какая уж теперь работа…
— А сейчас ужинать, — бандит блаженно зажмурился. — Сегодня будет неслыханный случай: почти немец сядет за стол с унтерменшами! Не побрезгуешь?
Руди ничего не ответил. Террорюга издевается, ждет когда пленник брякнет лишнего, расставляет ловушки. Лучше молчать.
За дверью длинный коридор с высоким потолком. Вдоль стены деревянные сундуки, над ними растянута рыболовная сеть, приставлены широкие лыжи, сушились пучки трав, заполняя помещение терпко-сладким ароматом полыни. Связки ключей на вбитых гвоздях. На окне старый замок, ржавый гвоздь и пара погибших мух, лапками вверх. Справа низкая дверь. Стрелок прошел дальше, поднялся по ступенькам, и открыл еще одну дверь. Рудольф переступил порог, и вошел в дом наполненный странной, очаровательной простотой. Прихожая метра два на три плавно переходящая в столовую, справа веет теплом беленая печь, дальше, у окна, длинный стол, лавки, пара стульев. На столе букет первых весенних цветов. Слева стена, завешанная одеждой, лавка и дверь, наверное в комнату. Из-за печки тянулись дурящие запахи. На полу длинные, домотканые коврики, в углу, под потолком, старые, почерневшие иконы и горящая лампадка. А говорят унтерменши безбожники и язычники, поклоняющиеся идолам обмазанным кровью и жиром, духам, тотемам и прочей дряни.
